Оттого что он говорил в прошедшем времени, Ляльку затошнило. Она тут же вспомнила запах бургеров и бензина в машине Потапа, и ее едва не вывернуло. Пришлось зажать рот рукой.
— Что? — тут же отреагировал дядя.
Лялька помотала головой, а когда приступ тошноты отступил, прошептала:
— Я вижу, что ты стараешься, и я… ну, благодарна. Правда.
— Спасибо, — неловко пробормотал Сергей, — но я не для благодарности. У нас сейчас сложилась непростая ситуация.
Он качнулся в кресле и потер шею. Лялькины глаза привыкли к темноте, и теперь она видела, что дядя непривычно горбится, будто у него что-то болит.
— Тебе плохо?
— Лен, на меня завели уголовное дело. Или заведут вот-вот.
— Из-за чего? — спросила Лялька, не осознавая пока, что это значит.
— Я, лох, подписал документы не глядя, и получилось, что обокрал компанию.
— Но деньги ты же не брал? — уточнила Лялька.
Она вспомнила, что не так давно сама говорила Димке, что Сергей наверняка обеспечил себе безбедную старость, оказавшись у руля компании. Но сейчас она в это не верила. Ни капли.
— Да не брал, конечно. Но это неважно. По документам я их вывел.
— Но можно же доказать, что ты невиновен.
— Ребенок ты еще. Если кто-то всерьез решил меня подставить, то ничего я не докажу.
— Мы наймем адвоката, — запальчиво воскликнула она.
Сергей снова вздохнул и потер виски.
— Речь не об этом сейчас. Меня больше пугает тот факт, что тебе пока нет восемнадцати, — Ляльку будто кипятком окатило, когда она сообразила, к чему он клонит. — Других родственников нет, поэтому наша задача сейчас всеми силами поддержать Димку. Если вдруг будут приходить из опеки, а они наверняка будут, ни слова ни про алкоголь, ни про что другое. Слышишь? Димка со всех сторон положительный, идеальный и все такое. Он, к слову, такой и есть. Просто нам надо, чтобы в это все поверили. Я боюсь, что у тех, кто это затеял, могут быть доказательства обратного. Но нам нужно стоять на своем. Ты меня слышишь?
Не успев подумать, что делает, Лялька сорвалась с кровати и через секунду уже сидела на коленях Сергея, изо всех сил вжимаясь лицом в его плечо.
— Я не хочу уголовное дело, — шептала она. — Я никуда тебя не отпущу. Папа уже ушел. Я его совсем не помню. Совсем. Я не хочу еще и тебя не помнить. Они не имеют права тебя у нас забирать.