Как приручить кентавра, или Дневник моего сна

22
18
20
22
24
26
28
30

– Ты не сможешь ранить меня, – сказал он.

– Хочешь проверить? – почувствовав, что его тело уже не прижимает меня, я, направляя кинжалом, заставила его повернуться на бок, получив свободу.

– Лицом в землю! – приказала ему и забралась на спину, оседлав его.

– Ауэрия, что за игры! – напрягся он.

– Доминирующие, – ответила я, заметив рядом веревку, которой были связаны мои руки. Пришлось отпустить волосы и взять её.

– Руки, любимый! – приказала я. Он дернулся, но я сильнее прижала кинжал. По тому, как он зашипел, догадалась, что порезала его.

Как я его связывала, это отдельная песня, но я справилась. Была ночь, я находилась в незнакомой местности. Делать было нечего, оставалось лишь ждать рассвета и надеяться на помощь.

К тому времени как меня нашли, я уже успела заскучать и продрогнуть. Увещевания Лоренсо его отпустить не отличались разнообразием и навевали тоску.

Когда вспыхнул портал и появились мои спасители, то картина им открылась знатная. На поверженном и связанном похитителе сидела я с кинжалом в руках и скучающим видом.

Что ж делать, в нашем современном мире принцессы научились себя сами спасать.

Во главе отряда был Шерридан в образе кентавра. С ним его люди и маги. Людей Эгнуса и его самого видно не было.

Увидев меня, он устремился ко мне, меняя облик. Не знаю, как принято встречать своих спасителей, мои же услышали чуть капризное:

– Шерри, почему так долго? Я продрогла!

Я безумно была рада, что меня нашли, но держала лицо и бросаться ему на шею не спешила. Это он сжал меня просто в медвежьих объятиях. К Лоренсу подскочили и скрутили.

– Он был один? – спросил Шерридан.

– Один, – подтвердила я. – А что с ним теперь будет?

– Не беспокойся, ты его никогда больше не увидишь, завтра его прилюдно казнят.

– Казнят?! – опешила я и начала вырываться из объятий. – Он мой!

– ЧТО?! – взвился Шерридан. Что-то ему мои слова не сильно понравились.

– Я его пленила и мне решать его судьбу! – не испугалась я и в этот момент чувствовала себя чуть ли не амазонкой или хищником, у которого забирают его добычу.