Сашка даже подумал, что ослышался. Значит, Иваныч тоже считал Тарзана седым.
– Слушайте, – сказал Толик и сплюнул в листву у ощерившегося арматурой бордюра. – Помните, мы выдвигали разные версии по увольнению охранников с огнестрелом?
Все закивали, а Иваныч, прищурившись, посмотрел на Анатолия.
– Говори, – произнес Игорь Иванович.
– Ну, мы тогда сошлись на мысли, что их уволили за кражи…
– Знаю, на чем мы сошлись. Сейчас что? К чему ты это?
– Их уволили, – сказал Толик и замолчал, будто это все объясняло.
– Тьфу ты, раздолбай, а я думал, их съели, – улыбнулся Иваныч.
– Они отказались убивать собак, вот их всех и уволили, – почти шепотом произнес Толик.
– Это похоже на правду, – заступился за друга Сергей Соловьев.
– Мы им такого удовольствия не доставим.
Сашка не понял, о собаках говорил Иваныч или о начальстве, но согласился, как и все.
Пока они шли до пустыря, им не встретилось ни одной собаки. У складов обычно сновали шесть-семь голов, но не сегодня. На пустыре тоже никого не было.
– Как чувствуют, – сказал Иваныч и убрал револьвер в кобуру.
– Да их только вчера здесь было больше, чем рабочих на заводе, – вставил свое слово Леха.
– Ладно, надо возвращаться, – Иваныч сплюнул и развернулся на сто восемьдесят градусов. И замер. Сашка увидел первым, что руки мужчины задрожали.
– Они здесь, – произнес Игорь Иванович.
– Что за хрень? – шепотом спросил кто-то за спиной Сашки.
Обухов хотел спросить «кто они?» и «где здесь?», но увидел, что́ так потрясло их. Собаки были везде. Они стояли на разгрузочной площадке у складов, сидели на железнодорожном полотне, подходили по двум асфальтированным дорогам. Будто воины, ждущие приказа к наступлению. Это уже не были те беззащитные животные, выпрашивающие кусок хлеба. Все происходящее удивительно походило на охоту. Только добычей теперь были люди.
Карташов спал плохо. Возраст. В семьдесят восемь – не до сна. Но в те минуты, а может и секунды, что ему удалось вздремнуть, ему снились собаки, много собак. И все они хотели его сожрать. Он боялся бродячих собак с детства. Боялся и ненавидел. Они его, надо полагать, тоже. Твари, бегающие по заводу, выглядели вполне безобидными и даже вызывали жалость, но это был обман, иллюзия. Михаил Алексеевич прекрасно знал, что непременно наступят такие дни, когда собак станет слишком много, и тогда они будут нападать на людей, отстаивая территорию и ища пропитания. Беда в том, и Карташов прекрасно знал, что пищей станет тот, кто ступит на их территорию. Михаил Алексеевич понимал опасность этого, и, если бы не поступил приказ от руководства, он бы начал отстрел сам, сославшись на участившиеся нападения на людей.