Инкуб

– Они ушли, – произнес в ответ Аркадий Савельевич упавшим до шепота голосом. – А ваши люди убиты. Все, до одного.

Годунов вырвал у потрясенного финансиста мобильник и почти прорычал в него:

– Сидите тихо и не рыпайтесь. Я уже послал за вами машину.

Подполковник обошел воронку, образовавшуюся посреди двора после взрыва «Газели», и направился к развалинам прямо по оседающей пене. Сухо щелкнул предохранитель его автомата, заставивший Завадского вздрогнуть. Годунов, осторожно ступая, подошел к огромной плите, вокруг которой суетились его люди.

– Если этот гад жив, – донесся до Завадского голос Кныша, – то он сейчас там, под плитою.

Годунов раскрыл планшет, достал из него свой знаменитый блокнот и начал что-то подсчитывать, доводя своим спокойствием Завадского до белого каленья.

– По моим прикидкам в этом месте расположен бассейн, – спокойно произнес подполковник. – Бетона для него, судя по всему, не пожалели. Закладывайте взрывчатку. Подъемного крана у нас нет.

– Будет сделано, – бодро отозвался Кныш. – Темновато только.

– Подгоните машину, – распорядился Годунов. – И поторапливайтесь, ребята. Через пятнадцать минут мы должны покинуть поселок. Где Хвост?

Хвост, контролировавший соседнюю усадьбу, на вызов начальника не откликнулся. Обеспокоенный Годунов отправил к нему человека, который почему-то замешкался с докладом. Зато во двор усадьбы въехал «Бентли» Завадского с долгожданными пассажирами. Боря Смагин смотрелся бледной поганкой, а Верещагин похож был на негра из-за крови, запекшийся на лице.

– Это не его кровь, – выдохнул детектив. – Боже мой, Аркадий, это конец. Это Апокалипсис, о котором тебя предупреждал Кобяков. Мы разбудили зверя, и теперь он идет по нашим следам.

– Заткнись! – коротко бросил Смагину подполковник и, повернувшись к водителю, спросил: – Что с нашими?

– Костлявый убит ножом в сердце, у всех остальных порваны глотки, словно на них напала целая свора диких псов.

Водитель, облаченный в комуфляж омоновца, старался говорить спокойно, но голос его при этом предательски дрожал. У Аркадия Савельевича остатки волос на голове зашевелились и встали дыбом. Он вдруг ощутил волны ненависти, надвигающиеся на него из темноты. Враги наступал со всех сторон, а у Завадского не хватало ни сил, ни мужества, чтобы им противостоять. А тут еще Боря Смагин со своими идиотскими причитаниями по поводу оживших ведьм:

– Светка была мертвая, клянусь. Она сидела голая за столом с прострелянной головой. Я сам видел дырку у нее на лбу. Костлявый, остававшийся в гостиной, подошел к ней и тронул за плечо. Не знаю, что ему почудилось, но у Светки вдруг начал раздуваться живот, она словно забеременела у нас на глазах. Я стоял сбоку, в трех шагах от нее и видел, как брюхо свисает у нее между колен – отвратительное зрелище! А тут еще Бугай, возившийся с другой ведьмой на лестнице, вдруг захлюпал горлом и стал валиться навзничь. Костлявый вскинул автомат, и тут мертвая Светка вдруг ожила, схватила со стола нож и всадила его в грудь своего убийцы. Потом они обе стали обрастать шерстью, Аркадий. Я не мог на это смотреть! У меня пистолет заклинило! А из подвала неслись вопли и волчий вой. Я не выдержал, Завадский, слышишь, я бросился бежать, но ноги не держали. Добежал до кустов и рухнул, как подкошенный.

– Успокойся, Боря, тебе почудилось, – пролепетал Аркадий Савельевич, пытаясь оторвать от себя Самгина, вцепившегося руками в его плечи.

– Нам почудилось, Верещагин, слышишь! – взвыл детектив. – Почудилось! Да вы тут все с ума посходили!

Годунов быстро шагнул к Смагину и нанес ему короткий удар под вдох. Боря икнул и стал медленно оседать на асфальт. И в это мгновение прогремел еще один взрыв. Завадский с Верещагиным присели от неожиданности, а Годунов даже глазом не моргнул. Отстранив водителя, подполковник пошел к развалинам. Завадский засеменил следом, потеряв в темноте один из шлепанцев. Плиту отбросило прочь, и заинтересованному взгляду открылся четырехугольник, заполненный водой. И посреди этого черного квадрата болталось мертвое тело.

– Свет, – крикнул Годунов и почти вырвал из рук расторопного Кныша фонарик. Шестеро мужчин в камуфляже и один в халате склонились над трупом поверженного врага. Кирилл Мартынов был мертв. В этом у Завадского не было никаких сомнений. Три липовых омоновца прыгнули в воду, которая доходила им разве что до пояса.

– Принимайте, – прохрипел Кныш, подтаскивая неподвижное тело к бортику.