Богомол

— Что, если богомол летит за нами? Этим олухам позади наверняка повезло больше — гадина может и не тронуть их.

Это было веское, хотя и неожиданное замечание. Ольга Сурта ахнула, и кожа на лице из раскрасневшейся превратилась в бледную.

Анин, наблюдавший внутренним взором мальчика, поднявшего руку, картину, мешавшуюся с образом девочки, почему-то вспомнил несколько случаев, когда богомол уничтожал людей. Словно раскрыл книгу с чудовищными картинками и увидел их всех сразу!

Анин дернулся, словно его ударили, и повалился на дверцу. Этого как будто никто не заметил. Он задержал дыхание, хотя ручка на внутренней стороне дверцы, впившаяся в спину, требовала закричать, замер, опасаясь упустить попавшую невесть откуда в голову мысль, не успеть поцедить ее через серое вещество, выжать из нее все ценное.

Перед глазами мелькали кадры того, как действовал богомол.

Анин сидел, не в силах рассказать остальным о том, что пришло ему в голову. Он просто боялся этого. Несмотря ни на что, это было одновременно чудовищным.

Кажется, он обнаружил у богомола уязвимое место.

3

— Твою мать! — вскрикнул Олег Сурта. — Вот дерьмо!

Только что он смотрел вперед, щурясь из-за потока воздуха, нагло, по-хозяйски врывающегося в салон джипа, лицо напряженное, губы дрожат. Как и руки, побелевшие, так сильно они сжимали норовивший вырваться руль. Затем он бросил случайный взгляд на индикатор уровня горючего и зашелся целым потоком ругательств.

Голос не был злым, скорее испуганным, пропитанным детской обидой и неверием в то, что так может быть.

Его жена не поняла, что произошло.

— Олег!? — истерически требовательная нотка.

Анжела Маверик встрепенулась, ошалело оглядываясь по сторонам: ее глаза искали богомола.

Сурта ударил ребром ладони по рулю, совсем забыв, что в ране до сих пор торчит кусок стекла, который ни он, ни жена не могли вынуть просто за неимением времени, и жутко взвыл.

Джип опасно вильнул.

Ольга Сурта вскрикнула. Возвратив себе равновесие, она умоляюще запричитала:

— Олег! Тебе плохо? Плохо?

Ее муж на удивление тонким голосом взвизгнул:

— Бензин! Чертов бензин! Его почти нет!

Ольга Сурта прикрыла ладонями рот, словно увидела нечто непристойное.