Богомол

Все еще впереди, стучала издевательская мысль. Очень скоро ты перестанешь сдерживаться, некие абстрактные правила приличия уйдут в тень, как и все твои принципы, утверждающие, что ты — личность. Они растают, превратятся в то, чем являются — в ничто.

Анину захотелось подсесть к кому-нибудь, даже к Донскому, выговориться, обнажить то, что у него внутри. Пусть его похлопают по плечу, успокоят, просто скажут Что-нибудь приятное, убедят, что испытывают нечто похожее, убедят, что не он один в подобном мраке, пусть и пронизанном лучами восходящего солнца, что не только у него крепнет ощущение, будто в голове вот-вот что-то лопнет, последняя преграда на пути безумия.

Анин, конечно, не сделал этого. Ни к кому не подсел, даже не привстал и не заговорил ни с кем. Он лишь сжал зубы, словно испытывал сильнейшую боль, пытаясь не думать, когда же эта боль пройдет сама собой.

Кроме Анжелы Маверик никто не спал, каждый сидел на своем месте и не смотрел на других. Мельком взглянув на них, Анин пришел к шокирующему выводу. Маверик в сравнении с ними можно было считать счастливой. Потому что она спала.

Буквально минут через десять Анин получил доказательства того что, ошибся.

Девушка, свернувшаяся калачиком в углу между передней комнатой и шкафом, закупорившим кухню, дернулась и закричала.

Мощный, во всю силу легких, истошный крик.

Трое парней и молодая женщина вскочили на ноги. Сурта направил ружье в окно. Анин сначала задержал взгляд на видимой части двора, затем, посмотрев на Маверик, все понял.

Девушка стала жертвой кошмара. Она приняла сидячее положение. Крик оборвался, как только она полностью проснулась. Анжела затравленно осмотрелась, увидела лица своих одногруппников, и едва не заплакала то ли от облегчения, то ли от возвращения в прежнюю реальность.

— Твою мать… — процедил Сурта. — Так мы только внимание к себе привлечем.

В течение следующей минуты они следили за окнами и прислушивались, не даст ли о себе знать богомол. Как он отреагирует на шум в доме?

Однако признаков насекомого не было.

Сергей Анин посмотрел на девушку, на побледневшее, влажное лицо и спросил:

— Привиделось что?

Маверик кивнула, облизнув губы.

— Да, — она слегка поморщилась.

Ее вопль как будто еще стоял у них в ушах. Некое равновесие, возникшее благодаря уходу темноты, оказалось нарушено.

Анжела Маверик ерзала, сидя на полу, и Донской, не глядя на нее, заявил:

— Ну что, друзья-приятели? Я знаю, чего нам всем хочется. Давайте решать наши проблемы, пока тихо. Кустики далеко, придется идти в нишу. Давайте сходим каждый по разу.

Донской направился туда первым, за ним — Олег Сурта.