Второй

По этому и выстраивал систему и чертил схемы. Я, конечно, периодически делился с Петровичем догадками, но он занят другим. Для него важно удержать хрупкое равновесие и недопустить новых всплесков заражения — как уже было, когда вначале пытались активно бороться с прилипалами. Он действительно боится. Для него проще лечить симптомы болезни, чем понять, что ее вызвало.

Но если есть возможность понять «почему» глупо от нее оказываться. Тем более сейчас.

Очень долго я пытался понять, почему в городе есть зоны, где прилипалы живут очень активно и есть участки почти без спор и без взрослых особей, участки на которые даже куклы почти не заходят.

Зараженная площадь фонит очень сильно и даже на снимках со спутника иногда бывают видны черные пятна или бывших гнезд или готовых «схронов». Но в «чистых зонах» на снимках тоже что-то фонит. Мы все никак не могли понять, что это могло быть — просто потому, что на месте, как правило, ничего не находили. Ни прилипал, ни кукол, ни какой либо другой аномалии. На снимках просто фонила земля.

Старые пустыри, бывшие полуразрушенные дома — без системы. Без объяснений.

Я слишком долго думал над этим, я выучил на память названия всех улиц, где были «чистые зоны»- в основном все, как правило, располагались в центре города — точнее рядом со старым центром — за бывшей крепостной насыпью или на месте давних маленьких деревушек и поселков что позже стали районами города.

У меня в голове прокручивались тысячи раз все названия. Но все равно до определенного момента ничего не складывалось.

Пока я, общаясь с Еленой Геннадиевной Задорожной об «обезьяньих лапках», не услышал, как она в разговоре совершенно случайно упомянула из каких районов ее муж привозил артефакты и как именно он их добывал. В тот момент все и встало на свои места.

Она рассказала что муж был инженером- геодезистом, работал в местном НИИ, которому в свое время поручили провести разведку пластов земли в городе для того чтобы понять возможности постройки линии метро. Образцы почвы брались в различных районах и с различной глубины. Две «обезьяньи лапки» попались почти рядом — в конце Пушкинской улицы- на месте бывших городских кладбищ.

Дальше — больше, еще одну окаменелость он привез с Холодной горы — а в прошлом там же было кладбище, а вот последнюю — она сама видела откуда и точно знает когда. В 1974 году Елена Геннадиевна, как корреспондент Вечерних Известий присутствовала при сбойке двух проходнических бригад, и сочиняла об этом статью. Фотографию памятного события ты, кстати, видел в ее доме. Так вот, она под землей была вместе с мужем, который ей и показал странные каменистые образования с необычными отростками, растущими просто в больших подземных залах толи бывших катакомб толи каких-то тайных ходов. Елена Геннадиевна сказала, что непонятная окаменелость была слишком большой — им удалось добыть лишь несколько маленьких кусочков. Так вот — место где это все происходило — метро в районе бывшего купеческого кладбища, которое снесли в тридцатых годах и поверху него построили городской стадион.

Понимаешь, Ян. Все окаменелости взяты с мест старых городских кладбищ. А все бывшие кладбища лежат четко в белых зонах. Может в этом и разгадка? Помнишь, как споры сползались к окаменелостям, тянулись к ним, кристаллизировались, но вокруг окаменелостей было пояс свободный от спор — они очищали пространство. Может так и в городе, благодаря этим окаменелостям, и образовались чистые зоны?

Надо это проверить. Но, сам понимаешь, кроме мага — никто не увидит происходящего. Никто не увидит спор и не будет видно фонит пространство или нет. Мне нужен маг, чтобы найти эти окаменелости.

— Погоди, — остановил я Второго, хоть и не хотел перебивать. — Нестыковка. Ты же когда-то рассказывал про кладбище, на котором жил прилипала, питающийся серой энергией тления.

— Вот именно. Не стыковка. Я тоже об этом же и думал. А после до меня дошло: нам нужны не новые кладбища — там, где тела еще фонят, а старые — совершенно пустые. Там где от тел практически ничего не осталось. То есть, нет энергетики, на которой могли бы развиться прилипалы. Я нашел старую карту города — еще за конец 19 века и, сравнив с современной, отметил наиболее вероятные места. И все равно, получается, что кладбищ старых много, а про феномен с артефактами до момента обнаружения их у Задорожной никто не знал. Следовательно, должен быть еще какой-то секрет. Если бы я его знал, я бы сам собрал все нужные данные. Но я не маг, Ян. Я не могу точно сказать, где именно можно найти окаменелости, но покрайней мере подскажу, где искать. Если мы найдем артефакты, то одним ударом убьем сразу несколько зайцев. И Аленке поможем и разгадаем тайну белых зон.

— Будем рыть старые могилы? — мрачно спрашиваю я, достаточно четко представляя, как мы со Вторым с кирками на плечах, в лунном свете, топаем, по заросшей чертополохом и лопухами, тропинке кладбища.

Второй глубокомысленно вздыхает и молчит. Я понимаю, что то, что нарисовало мое воображение, может оказаться настоящей реальностью.

— Участвуешь? — еще раз переспрашивает Второй.

Деваться мне по большому счету — не куда. Я же сам предложил идею. Тем боле что доводы — мне совершенно не кажутся бредовыми, а на оборот. Сравнивая поведение спор при артефактах, на высохших телах и в обычном состоянии — подобные выводы, как ни странно сами напрашиваются.

— Участвую- отвечаю я. И думаю наперед о том, что если вдруг теория Второго подтвердится и мы найдем и объяснение и новые окаменелости, которые могут быть артефактами — от меня тоже будет хоть какой-то толк в этой жизни.

— Если мы найдем артефакты, они могут действительно смогут помочь Алене?