Второй

Сейчас коридор зачистят и продолжим. Твой как? — охранник кивнул в мою сторону. Курт двинул плечами.

— Нормально. Он со Вторым бродит. Привычный.

Я почему-то даже вздохнул с облегчением. Хотя вспоминать, как я собирался под стол лезть стыдновато все же было.

И снова повели пациентов.

Девушка, очень красивая брюнетка с неестественно красными губами. С глазами цвета морской воды и…маленьким, но уже проснувшимся зародышем.

Аура скомканная, оранжево — бордовая с хорошо прорисованным черным пятном, шевелящимся, начинающим питаться.

— Она — сказал я Курту одними губами. Верить не хотелось. Но картинка была слишком яркой.

Охранник подошел к девушке со спины и я увидел, как блеснул шприц.

— Это просто снотворное. Оно замедлит процесс, пока мозгоправы не придумают что делать, — объяснил мне Курт.

А мне, глядя на лежавшую неподвижно, опустив голову с копной темных густых волос на стол девушку, хотелось заорать в голос от вселенской несправедливости.

Я все смотрел и смотрел в ее ауру словно пытался разглядеть там что-то еще кроме сворачивающего ореол — паразита. — Она уже умерла, — подумал я глядя как охранник, держа на руках, выносит девушку из комнаты. У живых людей не бывает такой ауры.

— Еще двое, — сказал усталый охранник.

— Как вас зовут? — спросил я запоздало.

— Черкачов, я старший смены. Мне пацанов жалко на такие мероприятия тягать. Это я привычный — словно оправдывая свое присутствие неожиданно сказал он.

Значит не один я себя карателем ощущаю…

— Часто такое…бывает?

Он задумался. Нахмурился.

— На моей памяти третий раз. Обычно все тихо. Они же тут все на седативном или галоперидоле. Микстуру Бехтерева стаканами глушат.

Я кивнул в ответ. Хоть половины слов не понял, но суть уловил. Порядок в санатории, как в обыкновенной психушке.

— Можно вести, — сказал я Черкачову.