– Как вы отреагировали на его отказ? – перевел тему разговора Казанец.
– Никак. Сказала, что ни на что и не рассчитывала. А что мне еще оставалось? Выглядеть дурой? – Анджела тяжело вздохнула. – Потом мы несколько раз встречались в библиотеке, иногда болтали, и на этом все. Повторно предлагать себя, чтобы снова испытать унижение при отказе, я не стала.
– Поэтому вы не позволили ему пробраться в дом через ваше окно, когда двор наводнили полицейские?
Казанец старался, чтобы вопрос прозвучал непринужденно, но Анджела все равно насторожилась.
– Откуда вы знаете? – с некоторым вызовом спросила она.
– Работа у нас такая – все знать, – туманно ответил Казанец. – Так я прав?
– Да, поэтому. Для жизни я ему не подхожу, а как через мои окна сигать, так сгодилась? Нет уж, я себе цену знаю!
– Помните, о чем Хьюз с полицейским говорил?
– Который его за какого-то старого приятеля принял? Помню, только там разговора-то было на полцента.
– А поподробнее, – попросил Казанец.
– Коп спросил Хьюза, не встречались ли они раньше. Тот ответил отказом, сказал: никогда не встречались. Коп сказал что-то вроде «не в этой жизни» или «не в этом мире», но Хьюз все равно не признался.
– Хотите сказать, на самом деле Хьюз его знал?
– Сто процентов. Он, когда его увидел, побелел весь и произнес что-то странное, не на английском. Я спросила потом, когда коп ушел, что это он говорил, а он: это стих гениального поэта. И что-то про то, что всем приходится платить дань за свои безумства. Я хотела узнать, что за поэт, чтобы почитать потом, так глубоко трагично он это произнес, но он ушел. А после я его не видела.
– «Забылся я неосторожно: теперь плачу безумствам дань», – процитировал Дорохин, глядя в окно.
– О! Точно. Так он и сказал, – обрадовалась Анджела. – Что это, вы знаете?
– Это Пушкин, дорогуша. Гениальный русский поэт.
– А что за стих?
– Неважно. – Дорохин перевел взгляд на Казанца и сказал: – Закругляемся.
Казанец задал еще пару-тройку вопросов Анджеле, на которые получил отрицательные ответы. Больше Анджела ничего о Хустове не знала. Попрощавшись, они покинули комнату Анджелы и вышли на улицу.
– Что это за финт ты устроил там со стихами? – сердито отчитал товарища Казанец. – Русская речь, Пушкин? Забыл о правилах конспирации или думаешь, Анджела такого не запомнит?