Энергеты всех стран соединяйтесь!

– Не, на автодроме, – не обиделся парень. – Там ледяной трек, но к технике пускают только с правами. Уже третий месяц занимаюсь.

– Молодец! Надо бы тоже попробовать, но вряд ли время будет. – Я тяжело вздохнул, прикидывая объем предстоящей работы. – Ладно, прорвемся. Ну что! Лев Иванович, дядя Гиви, Ваня! За наше сотрудничество!

– Долгое и плодотворное, – протянул свой бокал Шилов, и я стукнулся о него своим стаканом с соком, к нам тут же присоединились остальные. – Уверен, мы сумеем достичь выдающихся результатов!

– Главное, чтобы в рамках уголовного законодательства, – улыбнулся я, а все рассмеялись. – Как говорил Остап Сулейман Берта Мария Бендер-бей… прошу прощения, сообщение от мамы.

На эсэмэски от нее у меня стояла особая мелодия, чтобы не пропустить. Я и так слишком часто трепал ей нервы, чтобы еще на сообщения не отвечать. Но на этот раз это и не требовалось. Тот, кто написал его, жаждал пообщаться, но только лично. Я до боли сжал гаджет, заставляя крепкое железо скрипеть, вглядываясь в короткие строки.

«Твоя мать у меня. Приходи один на заброшку на ипподроме, или ей конец. У тебя двадцать минут».

Глава 28

– Уверен, что тебе не нужна помощь? – Лев Иванович смотрел на меня крайне встревоженным взглядом.

– Нет. – Я тяжело вздохнул и распахнул двери машины. – Но туда я пойду один. Дождитесь, пожалуйста, оперативников, если они, конечно, приедут.

– Приедут, – скрипнул зубами Шилов. – Куда они на хрен денутся.

Я молча пожал плечами и побежал в сторону заброшенной стройки. О ней знали все пацаны на районе. Правда, что именно там пытались построить и почему заморозили, точной информации не было. Слухи ходили самые разные, начиная от тайной тюрьмы КГБ, заканчивая ядерным арсеналом. Правда наверняка была гораздо более банальная, типа какого-нибудь корпуса завода или там больницы, строительство которой остановили из-за критических ошибок в проекте. Но мне, а точнее, моему альтер эго такое объяснение казалось неинтересным, вот он и сочинял городские легенды.

Я потряс головой, выгоняя непрошеные мысли, мешающие думать конструктивно. Понятно, что это реакция подсознания, отвлекающая разум, чтобы облегчить эмоциональный стресс, но мне сейчас нужно собраться и спасти маму. Потом будем разбираться, что случилось, кто виноват и почему негласная охрана, которую якобы приставил Тихомиров, прозевала все, что только могла. Ничем другим похищение матери объяснить я не могу.

Однако истерить и искать виноватых сейчас времени не было. В кармане лежал неплохой нож, одолженный у Шиловых, но больше оружия с собой у меня не было. Намеков на огнестрел я демонстративно не понял. Да, с ношением короткоствола в этой версии СССР все обстояло гораздо лучше, чем в моем мире. Здесь не случилось Хруща, так что никто не покушался на право людей работать на себя или защищать себя любыми доступными способами.

Правда, с последним был нюанс в виде статьи за превышение пределов самообороны, которая была особо нелояльна к энергетам, но, пообщавшись немного с ними, я понял, почему. Даже тренированный Юниор мог легко положить взрослого мужчину. Про Разрядников и выше там даже говорить нечего. Кандидатам уже были не страшны выстрелы из пистолета, особенно если по касательной. Впрочем, их техники так и делали, отклоняя пулю, а не принимая ее в лоб. Такой подход был прерогативой Мастеров, держащих очередь из «калаша» почти в упор. Что могут те, кто выше рангом, я даже думать не хотел. Мне достаточно примера Анастасии, могущей собрать человека фактически из запчастей.

У меня же был полный набор. Энергет, несовершеннолетний плюс до сих пор состою на учете в детской комнате милиции. Возьмут с левым стволом – никакая контора не отмажет. Нож-то в прошлый раз проканал только потому, что я еще инициацию не прошел, плюс противник был Одержимым. И то Тихомиров намекнул, что больше такое не пройдет. Так что ну его на фиг. Правда, совсем без оружия идти я не отважился, но достану его в самом крайнем случае, когда терять совсем нечего будет.

Ворота, ведущие на стройку, выглядели на удивление новыми. Оно и понятно, их, как и забор, регулярно подновляют, да и охрана тут имелась. Нас, впрочем, это никогда не останавливало. Мы излазили недостроенные этажи вдоль и поперек, а сторожа, обычно выпивающие дедки лет эдак семидесяти, чаще всего просто спали в вагончике. Сейчас я бы даже такому охраннику обрадовался, он хотя бы ментов мог вызвать, но на территории было тихо. В голову настойчиво билась мысль: «Как в гробу», но я ее гнал от себя. Все у меня получится, и маму я спасу. А гроб пригодится тому уроду, что посмел на нее руку поднять.

Забор я перемахнул в хорошо знакомом месте, куда не зарастала народная тропа. На стройке все так же было тихо. Однако я задницей чуял, что это предгрозовая тишина. И действительно, стоило мне дойти до середины двора, заваленного старыми стройматериалами, как с разных сторон почти одновременно показались собаки. Те самые монстроподобные псы, что гоняли меня в прошлый раз. Их даже было все так же три. Вывод из этого следовал максимально простой – по мою душу явился тот самый Егерь, который обломался в прошлый раз.

– Надо же, реально явился. – На последнем, третьем, этаже правого корпуса показался Каленый, с презрительной мордой уставившийся на меня. – Как был тупым, так и остался. Ну что, сучонок, как умирать будешь, стоя или на коленях? Если хорошо попросишь, я тебя не больно убью. Не чужие люди все-таки.

– Где мать? – Распинаться перед этим уродом мне не хотелось, так что я сразу перешел к сути.

– Валька-то? – хмыкнул вор, хотя теперь, наверно, именно Егерь, и сплюнул сквозь зубы. – Не ссы, жива она. Пока. У меня с ней будет отдельный разговор. Я ведь ее, суку, с прицепом взял, одевал, обувал, а она?! С-сука.