А ведь он невероятно красив! В наплечных пластинах брони отражались огненные всполохи, подсветившие благородное лицо.
Тогда он вел себя излишне нагло и в этот раз остановился неприлично близко, от волнения закружилась голова.
— Яна Брайл. — Акцент лишь украшал его глубокий, чуть хрипловатый голос. — Вот мы и встретились снова.
Я задыхалась, не в силах выбраться из ловушки его взгляда. Кажется, прошлой Темной ночью мы пили вместе. Неясные образы вспыхивали в памяти и тут же исчезали. Холодный свет бара, вальяжный, не вписывающийся в окружающую обстановку иностранец рядом… Какие-то разговоры? Какие? Не помню…
— Жаль, обстоятельства не позволяют юной госпоже досмотреть представление. — Воленстирец покровительственно улыбался.
Облегчение затопило меня. Он пришел помочь! Благодарение богам, они послали мне, бестолковой, несдержанной идиотке, хоть кого-то, способного спасти нас от неминуемой расправы!
Метис протянул руку:
— Я выведу обеих.
А как же правила? Он не может прикасаться ко мне. Или может? В тот миг все это стало не важным. Откажусь — значит, погибну. Ухватившаяся за мой локоть Хельга продолжала что-то шептать, но ее слова до рассудка не долетали. Наконец решившись, я осторожно взялась за его ладонь. Темные пальцы резко сжались, будто захлопнулся капкан, и огромный воленстирец уверенно потянул меня в коридор. Зрители, бросавшие камни, не протестовали.
Унять дрожь и немного прийти в себя удалось лишь на улице. Нас усадили в открытую коляску, спаситель отдал последние распоряжения воинам и устроился напротив. От одного его вида разум охватывал неописуемый восторг, мысли испарялись, и хотелось лишь восхищенно хлопать глазами. Повозка тронулась, миг, пока мы разглядывали друг друга, показался вечностью. Расслабленная поза и излучаемая им сила производили на меня необычный эффект — земля уходила из-под ног. Возможно, у меня правда поехала крыша без мужского внимания? Сначала эпопея с Гарсом, теперь этот… темнокожий… Откуда-то возникло желание подсесть к нему поближе. Интуиция молчала.
— Юная госпожа почти не изменилась за прошлый год. — Боги, какой у него волшебный, обволакивающий голос… — Все такая же прекрасная и все так же оскорбляет воленстирцев. Вам повезло, что я сегодня был на празднике. Наши мужчины крайне терпеливы, но сожжение регалии рода — серьезный проступок.
Под пристальным взглядом этого человека я плавилась и едва ли понимала смысл его слов. Мне бы пообщаться с леди Джениз. Когда унесу ноги из этого Тиреграда, первым делом пойду к школьному психологу, пусть скажет, что со мной творится. Пульсирующая боль охватывала затылок.
Мой ответ прозвучал жалко, зато честно:
— Простите. Не знаю, что на меня нашло.
Густая бровь иронично приподнялась.
— Вероятно, у юной госпожи слишком сильный дар и слишком беспокойный ум?
Хельга, о которой я успела позабыть, уместно влезла в беседу:
— Мы не желали оскорбить кого бы то ни было, просто не знали, что какая-то бумажка может быть символом рода.
— Когда приезжаешь в чужую страну, такие вещи следует знать, — спокойно парировал мужчина, продолжая наблюдать за мной. — Вам нехорошо?
О да… Еще как нехорошо. Слишком горячо — снаружи, внутри. Не смотри на меня так, демон пустынный! Отогнав наваждение, я помотала головой: