Одет? переспросила она с удивлением. – Ну… как всегда, в матросскую куртку да серые штаны. В ней его и хоронили – так захотел его убитый горем отец. Правда, при падении он сломал себе шею, да так, что через кожу выступили раздробленные позвонки, и воротник его куртки пришлось высоко поднять, чтобы хоть как-то скрыть этот ужас… Кстати, мы уже пришли и ты сидишь как раз на его могильном камне.
Я вскочил и осмотрел памятник. Серый, невзрачный и ничем не примечательный, он, тем не менее, вызвал во мне жуткие воспоминания.
Я огляделся. Совсем свежая, увенчанная небольшим временным крестом могила моего деда находилась тут же, рядом – и в смерти отец не захотел оставлять своего сына в одиночестве… Так это что же, выходит, что именно он порывался проникнуть в Графство и сердил грозную Графиню?
Скажи, Мириам, а где же могила моей бабки, дедовой жены? Она ведь, насколько я знаю, не надолго пережила своего старшего сына?
Верно. На четыре дня. Убитая горем, женщина в одиночку поднялась на злосчастную Птичью Скалу и бросилась с нее вниз, в объятья смерти. Но, как ты помнишь, самоубийцам нет хода на христианское кладбище, и ее похоронили за оградой, в овраге. Ни дед, ни кто-либо другой не смогли повлиять на решение священника, и она стала, так сказать, изгоем…
Я вспомнил печальную фигуру, вышедшую из туманной арки и обнявшую Хегле. Так вот, значит, о каком преступлении матери говорил он мне…
Мириам продолжила:
Я хожу и туда, присматриваю за могилой… Как-никак, в ее смерти есть и моя вина.
Твоя вина? Но ты-то тут при чем?
Женщина пожала плечами:
Дед твой был убежден, что, не будь меня, его старший сын был бы жив. Поначалу я не поняла этого, но, встретившись с ним взглядом на похоронах, испугалась. После я предприняла попытку помириться с ним, но тщетно… Он назвал меня убийцей и велел не попадаться ему на глаза. Я выполнила его приказание, но запретить мне приходить на могилу к Хегле он не мог. И позже, выйдя замуж, я не простила себе той истории и продолжала ходить сюда… Помнишь, как ты встретил меня у ворот и мне пришлось солгать тебе?
Почему ты это сделала?
Не знаю. Ты так похож на Хегле, что я растерялась.
Вот как?
Это мне никогда не приходило в голову, но теперь, когда я мысленно представил себе своего недавнего знакомого, мне показалось, что у нас и вправду есть что-то общее, во всяком случае, что касается внешности.
После смерти сына и жены твой дед сильно изменился: он замкнулся в себе, отошел от активного управления делами и завел странные, с точки зрения местных жителей, знакомства. Он получал письма с диковинными марками, пропадал где-то по нескольку месяцев, а однажды даже принимал у себя господина столь странной наружности и поведения, что я не знала, что и думать. Младшим своим отпрыском он в это время совсем не занимался, пустив его воспитание на самотек, и многим даже казалось, что он возненавидел сына. Ни для кого не было секретом, что Хегле являлся любимым дитятей и наследником своего отца, и кое-кто даже рискнул предположить, не подстроил ли младший отпрыск кончину брата, чтобы в будущем завладеть наследством… Впрочем, о том, как на самом деле погиб Хегле, знали лишь твой дед да я – после случившегося я сдуру рассказала ему все, и он, уберегая оставшегося в живых сына от законного возмездия, велел мне молчать, пригрозив, что в противном случае сломает мне шею, да так, что никакой поднятый воротник не поможет…
И ты молчала?
А что мне оставалось делать? Суровый нрав этого человека был всем известен. А уж после того, как он увлекся темными науками да начал каждый день посещать кладбище, с ним и вовсе никто не хотел связываться. Я более не решалась заговорить с ним, но, не стану скрывать, его оккультная деятельность меня заинтересовала: я вообще не очень-то умная, а тут еще увидела возможность через деда войти в контакт с моим Хегле и убедиться, что он не винит меня в своей гибели…
Женщина улыбнулась и искоса посмотрела на меня, ожидая реакции. Я молчал. В это самое время мы проходили мимо двух могил, с которых началось захоронение нового участка – совсем свежей, на которой значилось имя и даты жизни какой-то древней старухи, и постарше, находившейся в тени небольшого деревца. «Старый датчанин», – прочел я на кресте и задумался.
ebooksa