– А что не так? – ехидно улыбнулся он. – Ты ведь хотела переехать, а у меня большой дом…
– Дом не ваш, а академии.
– Фи, быть такой меркантильной, – возмутился Фенир. – Зато я в самом расцвете сил!
– Да вы хромаете на обе ноги, – напомнила я. – Это скорее закат, профессор.
– Так, Чарльстон, мы с тобой ушли от темы. – Виктор и сам прибавил шагу, не желая больше задерживаться в моем присутствии. – Напоминаю: в мои дела не лезть! Не то, обещаю, припомню тебе все! Особенно эти слова про “закат”! Отец не лупил, так я наверстаю!
– Не посмеете!
– Проверь меня, Элизабет!
Больше мы не говорили до самых ворот академии, где Фенир снова провел меня по своему пропуску, пожелал катиться к чертям и удалился.
Видела бы Хельтруда, кого мне в покровители сватала, ее бы удар хватил, честное слово!
Глава 12
Вся следующая неделя прошла на удивление спокойно. Каждый день я ожидала чего-нибудь этакого, что вновь станет бередить мой мирок, но подобно буре в стакане – обстановка утихала.
Возможно, виной были начавшиеся осенние дожди, которые нескончаемой стеной лились за окнами академии. Вода не утихала ни на минуту, лужи уже давно не уходили в землю, а грязь была такая, что на улицу без крайней нужды старались не высовываться.
Даже Хельга и Виктория перестали ругаться. В нашей комнате воцарился временный нейтралитет, благодарить за который, к слову, надо было “загадочного поклонника” Стоун.
Он заваливал свой объект воздыхания таким количеством сладкого, что оно уже не влезало даже в “не толстеющую” ведьму, зато внезапно пришлось по вкусу соптимусам.
Растения отрастили длинные стебли, которыми без труда таскали конфеты через всю комнату. Хельга от этого пришла в восторг и уже описывала феномен в своей работе, Виктория тоже не возражала.
– Пусть лучше сладкое едят, глядишь, не станут, как прошлые, душить меня ночью. И вообще, эти соптимусы даже милые, – как-то тайком поделилась рыжая соседка, пока Хельги не было рядом. – Один из них, представляешь, с рук сладости берет. Смотри. Цыпа-цыпа-цыпа.
На зов из ящика, полного зелени, вылез тонкий стебель и, шустро выхватив из ладони Виктории целый эклер, скрылся в зарослях себя любимого. Спустя пару мгновений только чавканье выдавало пиршество “сладкоежки”.
Я улыбнулась и позволила себе немного расслабиться. Зря.
В субботу вечером нас встряхнуло.
Я только вернулась из лаборатории с поздней кормежки нечисти; уже устраивалась поудобнее, чтобы почитать субботний альманах, когда двери с грохотом распахнулись и в комнату ввалилась бешеная Виктория.