Татары, рассчитывая на лёгкую победу в сшибке с небольшим русским обозом, не разглядели и не учли, что в нём следует ещё и орудие со своей прислугой. Да и эти человечки, что мелькали по сторонам от повозок и в них самих, не простые обозные солдатики, а Яшел шайтанар – «Зелёные дьяволы», берущие всегда большую кровь у врага. И теперь они, понеся серьёзные потери, кружили вокруг укреплённого стана, засыпая его стрелами.
– Ага-а, – всмотрелся чуть дальше этой круговерти Лёшка, два джигита волочили на длинных арканах за собой двух пойманных обозников, и направлялись они именно к той кучке всадников, что стояла чуть в отдалении от основных татарских сил. Возле бунчука с развевающимися конскими хвостами стоял на коне, как видно, предводитель всей этой вот банды, и именно к нему и подтащили пойманных несчастных.
– Ребята, прикройте меня! – крикнул Лёшка и нырнул в прореху плотной ткани, что была натянута на дуги фуры. Голландская винтовка лежала на своём прежнем месте, прикрытая сеном. Лёшка проверил её и выставил в ту дыру, что смотрела в сторону татарского начальства. Расстояние до цели было шагов шестьсот, ну или, может быть, чуть больше, и Алексей выдвинул крайний целик на самый дальний бой. Вокруг слышались крики, визг и выстрелы. Полог фуры прошивался насквозь стрелами, а стрелок слился со своей винтовкой, став с ней буквально единым целым.
Вдох-выдох, ещё медленнее, вдо-ох-вы-ыдох, и маленькая фигурка вдали плотно легла в прицел. Вдох-выдох-вдо-ох… – и Алексей медленно потянул за спусковой крючок. Винтовка бабахнула, ударив его в плечо сильной отдачей, и всё вокруг заволокло дымом от сгоревшего чёрного пороха. Сразу же несколько стрел впились в то место, где только что лежал егерь, а он же уже щучкой вылетал из фуры. Как он ни спешил, а плечо саднило от резкой боли, видать, одна из стрел вскользь всё-таки взрезала кожу плеча и ушла дальше, и теперь по руке скатывался маленький красный ручеек, орошая собой румынскую землю.
Лёшка огляделся. Все его егеря занимались привычным делом, перезаряжая фузеи и ведя прицельный огонь. Пушка стояла одна, и около неё вповалку лежал почти весь её расчёт. Топот кружащих вокруг повозок всадников вдруг начал стихать, в фуру ударила на излёте последняя стрела и всё стихло.
– Ушла! Ушла татарва! – ликующим голосом прокричал Федька, подбегая к командиру. – Ляксей Петрович, ты там подстрелил вроде кого? Падал там такой самый важный у войскового бунчука, – и он кивнул в сторону уходящих крымчаков.
– Да не знаю, Федь, – поморщился Алексей, расстегивая доломан. – Далеко было, дымно, да и времени не было мне разглядывать. Углядели, видать, меня эти и стрелами сыпать начали.
– О-о-о старшой, да ты в крови весь! – встрепенулся егерь и помог снять зелёную куртку. – Сейчас, сейчас, не спеши, главное, только!
Через минут десять к обозу подскакала казачья сотня. Первым делом казачки проскакали вокруг оборонительного круга, а потом спешились и прошлись по поясам и одёже убитой татарвы.
– Помощнички, блин! – зло сплюнул Федька. – Эдак и мы бы могли там пошарить, как-никак это вся наша работа, – и он кивнул на поле вокруг крепости, усеянное трупами.
– Брось, Федька, не стоит оно того, – покачал головой Лешка, отряхивая свой запылённый мундир. – Ничего ты с этих крымчаков не возьмёшь, так, если только связку, другую ушей ну или пару мелкой монеты с ниткой бисера. Большой барыш туда ушёл, – и он кивнул в сторону пыльного облачка, оставшегося от потрёпанных в бою крымчаков. – Мелочи это всё, главное, что живы остались.
– Есаул Писаренко Фёдор Евграфович! – представился подходящий с тремя подручными чернобровый казак. – Сотник третьего полка донского казачьего войска.
– Старший сержант Егоров, – козырнул Лёшка. Апшеронский полк Колюбякина.
– Хорошо вы тут повоевали, сержант, – покачал головой казак. – Десятка четыре точно этих на землю сбили. Жаль, что мы к вам не успели подскочить, так бы к ним с задов очень было бы удобно от брода зайти, – и он мечтательно покачал головой.
– Да и нам досталось, – Лёшка нахмурился и кивнул в ту сторону, где возле дороги уже выкладывали рядком убитых.
Казаки стянули папахи с головы и степенно перекрестились:
– Царствие небесное и вечная память павшим воинам!
Караван потерял десятерых. Из егерей был убит рыжий Фома, не успевший выпрыгнуть из своей повозки и пробитый в ней аж пятью стрелами. Расчёт единорога был выбит почти полностью, и рядом с фейерверкером лежали пятеро его канониров. Из обозных вынесли одного, мужик оказался не трусом и до последнего отстреливался из своего старинного мушкета.
– Там вон ещё двое ваших лежат, – кивнул подошедший казак в ту сторону, где стоял когда-то старший из крымчаков. – Только уж больно посечённые они, вы это, мешки с собой возьмите, что ли, чтобы их с земли собрать.
– Займитесь! – кивнул старшему обозному Лёшка. – Хоть тут от вас толк будет, весь бой под телегами пролежали не в пример вот этому воину, – и он показал на убитого обозного.