Палит злорадно улыбнулся, протянул к горлу жертвы холодные пальцы.
— Лучше так тебя придушу! А потом и твою сучку невскрытую тоже!
Наверное именно эта фраза и спасла Олегу жизнь.
Мальчик не был уверен, что ему удалось бы совладать с монстром, не вспомни Палит про Светку.
Олег взвыл, точно раненный зверь, собрал остатки сил и что есть мочи вцепился в Палита.
— Только тронь её, гад! Пожалеешь, что на свет появился!
— Да ну?.. — усмехнулся Палит. — Уверен?
— Побольше твоего! — И Олег, пользуясь секундным замешательством противника, вцепился тому в глаза.
Палит взвыл от боли, тут же попытался отстраниться. Однако у него ничего не вышло. Олег впился похлеще клеща и явно не собирался уступать инициативу. Мальчик вдавил беспорядочно отмахивающегося противника в спинку скамьи и принялся методично вжимать упругие белки внутрь глазниц.
— Пусти, сука! — визжал Палит, безуспешно пытаясь отбиться от напирающего Олега. — Чего, яйца напоследок отрастил, гавнюк поганый?! Я твою маму имел! Аааа!..
Олег никак не реагировал ни на боль, ни на оказываемое сопротивление, ни на стремительно тающие силы — он просто давил.
(как слизней!)
Давил до тех пор, пока под большими пальцами обеих рук больше не осталось упругости. Давил и после этого, не обращая внимания на заливающую руки кровь. Давил даже когда Палит забился в конвульсиях, больше походящих на предсмертную агонию.
Когда бывший одноклассник окончательно затих, Олег отпихнул безжизненное тело прочь и откинулся навзничь. Дождь оставил его в покое, словно признавая превосходство. Ветер так же отстал. Осталось лишь мрачное небо над головой и тёмный провал в душе.
— Это за Женьку, тварь, — прохрипел Олег. — Надеюсь, тебе понравилось.
С небес спустилась бездна.
Какое-то время Григорий Викторович сидел в каморке Аллы Борисовны и выслушивал её надрывные причитания, относительно того, как нечто подобное могло случиться и куда, вообще, катится этот нерадивый и ужасный мир, сдобно начинённый всевозможным сбродом, от которого можно ждать ещё и не такого! Монотонная тирада постепенно обволакивала сознание мшистой пеленой забвения, на вязком фоне которой отчего-то было довольно легко размышлять на совершенно отстранённые темы, при этом особо не раздражая занятого нудной тарабарщиной собеседника. В большей степени, это даже смахивало на абстрактный диалог семейной пары, прожившей бок о бок лет эдак тридцать. Она его постоянно «пилит» по любому поводу и без такового. А ему на неё просто плевать, потому что он давным-давно свыкся с данностью и просто терпит. Взаимоотношения — если дозволительно оперировать именно этим определением — деградировали, превратившись в привычку. Чувства поблекли, а единственное, чего хочется прямо сейчас, это чтобы вечер поскорее канул в лету, оставив после себя засвеченный негатив повседневности.
Григорий Викторович был закоренелым холостяком и не мог понять, как в его голове народилось подобное сопоставление. Впрочем, это и не особо его заботило.
«Наверняка засело где-нибудь в корках подсознания ещё с институтских времён — ведь в пору расцвета светлого коммунизма, браку в государстве отводилась первостепенная роль. Да, семья была именно что ячейкой общества — и это не являлось устойчивым выражением, которым в наши дни бросаются направо и налево, обозначая на лице сознательность, в душе же стараясь утаить пошлые стереотипы. Нынешние грязные институты, в которых, якобы, и должна зарождаться та самая новая жизнь, что поведёт цивилизацию к светлому будущему, заслуживают совершенно иной характеристики. И это тоже общеизвестно».
Григорий Викторович невольно усмехнулся — и снова попал в цель: Алла Борисовна расплылась в жуткой улыбке, по-видимому, довольная реакцией слушателя.
ebooksa