Юрка ничего не ответил, только засопел пуще прежнего. В стену опять заскребли, однако не столь решительно, как прежде. Затем послышались удаляющиеся шлепки — всё стихло.
— Кажись, ушёл, — прошептал Юрка, протягивая ободранные пальцы к дверце.
Светка перехватила это неосознанное движение и цыкнула на брата.
— Чего?.. — заныл ничего не понимающий Юрка.
— Он, скорее всего, просто затаился. Чтобы нас выманить. Понимаешь?
Малыш кивнул и больше не двигался.
— Нужно подождать немного.
— Хорошо.
Повисла гнетущая тишина.
Светка сосредоточилась на собственном отчаянии, которое уже больше походило на удушливую панику, от которой просто некуда бежать, как впрочем, и ото всего остального. Ощущение близкой смерти вызывало безразличие, а на приборном щитке сознания тускло мерцала одинокая лампочка, подписанная: «воля к жизни». Примитивный инстинкт, скорее даже рефлекс, остался единственным средством к спасению. Светка уже и сама толком не понимала, на что именно следует надеяться в подобной ситуации. Чего ждать? Как правильно действовать? Ужас многократно превосходил все мыслимые пределы, будто он и впрямь был рождён где-то за границами человеческого понимания. А самым страшным оставалось то, что с этим ужасом ничего нельзя было поделать. Только ждать и молиться. И Светка жалела, что ни она, ни брат — не знают ни одной подходящей молитвы.
Юрка сопел под боком и, скорее всего, боялся ничуть не меньше. Светке было непонятно, как брат всё ещё держится. Хотя в его маленьком воображении всё действительно могло казаться страшной сказкой, которая должна рано или поздно закончиться.
«Ведь в сказках, чудища всегда оказываются побеждёнными. Находится смельчак, который бросает вызов сосредоточию зла и неизменно выигрывает! Каким бы каверзным то ни было. Однако то сказка. А как быть с реальностью, что переплелась со страницами мистической книжки и теперь властвует над нашим сознанием, потешается над чувствами, просто чинит боль? Как ото всего этого избавиться? У кого просить помощи? На что надеяться?..»
Светка выдохнула негатив, попыталась сменить неудобную позу, с трудом сдержалась, чтобы не застонать от накатившей боли. Кровотечение прекратилось: по крайней мере, из прокушенного плеча — и это слегка успокаивало. Вернее давало повод для крохотной надежды, без светлых крупиц которой, сделалось бы совсем невмоготу. Особенно находясь тут, в замкнутом, тёмном пространстве, по соседству с обезумевшим монстром.
Куда больше плеча волновали локоть и изуродованная кисть. Однако Светка гнала прочь страшные мысли, понимая, что беспокоиться, в первую очередь, следует о брате.
— А если ОН и правда на маму с папой накинется? — вдруг прошептал Юрка и, так и не дождавшись ответа, принялся беспокойно ёрзать на месте.
Светка вздрогнула, отыскала в темноте раскачивающегося брата, прижала к себе и зашептала в крохотное ушко на пороге слышимости, словно опасаясь, что их могут подслушать:
— Не загрызёт. Они же взрослые, — Светка старалась, чтобы её шёпот звучал ровно, без срывов и назиданий — иначе малыш догадается, что его элементарно успокаивают, пытаясь заглушить страх. — Сам ведь о «школе жизни» рассуждал, забыл? Тем более, мы их предупредим. Вот только выберемся отсюда и перехитрим этого… — Светка осеклась.
Юрка помолчал, словно наматывая на ус только что услышанное, после чего с сомнением произнёс:
— ЕГО нельзя перехитрить. ОН умный. Я знаю.
Светка вздохнула.
ebooksa