Тайная война

– Молчать! Молчать, щенок! – всё более багровеющий по мере Лёшкиного рассказа Думашев наконец-то не выдержал и разразился истерическим криком. – Ты что мне тут мелешь, подпоручик! – он выскочил из кресла и подошёл вплотную к Егорову. – Я думал, ты меня тут молить о прощении будешь, а ты мне про какие-то мины, огнепроводные шнуры и дурацкую доблесть своего быдла рассказываешь?! Да вы там все в команде распоясались! Собачьими хвостами увешались, тряпок и ремней на себя нацепили, порядка не знаете! Как ты стоишь передо мной, паршивец?!

Лёшку начала накрывать волна холодной ярости. Он бы непременно сорвался, не выдержал бы издевательств этого хама и, конечно же, наломал бы дров, но два года под пулями бок о бок со своими егерями дали ему такую нужную сейчас устойчивость и выдержку. За его плечами сейчас было почти что четыре десятка душ, а в подвале двое его солдат стояли уже у смертельной черты. Нет, он не даст козырей этому борову!

Алексей глубоко вздохнул и посмотрел пристально в глаза полковнику:

– Ваше высокоблагородие, я офицер, дворянин и вышел из старинного, пусть даже и небогатого служивого рода. Но честь имею! Со всем моим к вам уважением, будьте настолько любезны обходиться без оскорблений и обращаться ко мне, как и положено по уставу. Ни я, ни мои солдаты, задержанные вами, не состоим в прямом вашем подчинении. Если они в чём-то и виноваты, то пусть это решают те, кому и положено по всем уставам и по внутреннему распорядку русской императорской армии!

– Так ты меня ещё и учить будешь, как я у себя же поступать должен?! Да я сам тут власть, я сам тут командование и сам решаю, кого казнить, а кого миловать! – прямо-таки несло взбешённого полковника.

Вся свита замерла на месте, прекрасно помня, как опасно бывает перечить своему хозяину.

– Я никого не учу, господин полковник, – опять спокойно ответил ему Лёшка. – Если моя просьба кажется вам невыполнимой, ну что же, прошу вас меня извинить, я убываю в штаб армии, у которого и находится в подчинении моя особая егерская команда.

– Ты отсюда никуда не пойдёшь! – полковник обернулся в сторону своих офицеров и призывно махнул рукой. – Взять его! Закрыть в отдельную арестантскую эту каналью. Сначала разберёмся с его солдатами, а потом уже решим, что и с ним дальше будем делать!

Подполковник, стоявший рядом с командиром полка, приблизился к нему вплотную и что-то тихо зашептал.

– Вздор! Всё вздор! – Думашев отмахнулся от своего заместителя. – Ты, Иван Савельич, не о том печёшься сейчас, какая там офицерская честь, какая особенная команда? Он в мой полк припёрся и меня же учить здесь вздумал! Не перечь ты мне, пойдём-ка лучше в мой кабинет, у меня там штоф гданьской анисовой дожидается. – И выходя из комнаты, отдал распоряжение: – Разоружайте его, мерзавца, и в подвал до завтрашнего утра!

Трое офицеров подошли к Егорову. Он бы справился со всеми ними. Но опять же это неминуемо обернётся против него и его людей. И он, открыв клапана кобур, передал им оба своих пистолета рукоятками вперёд, присоединив сюда же и гольбейн. – Надеюсь, шпагу вы забирать у меня не будете, господа? Или у вас, так же как и у вашего командира, не осталось понятия об офицерской чести?

Высокий капитан-поручик в гренадёрском мундире только лишь поморщился и мотнул головой:

– Насчёт шпаги, думаю, что её можно вам оставить, особого циркуляра-то об аресте нет. – И немного помолчав, развёл руками. – Прости, подпоручик, но мы и сами тут люди подневольные, ступай за нами на полковую гауптвахту. Там в подвале для господ офицеров отдельная клетушка есть.

«Вот тебе и пик военной карьеры, – думал Лешка, вглядываясь в слабый огонёк жирового светильника. – Какой-то один дурак и самодур встретился на жизненном пути, и вот всё разом под откос и покатилось. Ладно, он дворянин, и уж как-нибудь, но выпутается из всей этой скверной истории, а вот что будет с теми, кто из мужицкого, „подлого“ сословия в солдаты загремел? Легко можно пулю или петлю заработать! Как же не вовремя это всё случилось! Барон Оффенберг в Бендерах и неизвестно когда здесь вообще будет. Вот бы кто смог всё уладить, хотя и всыплет потом по первое число. Да-а, а без него выпутаться будет очень и очень сложно».

– Вашбродь, вашбродь, Ляксей Петрович, вы ли это? – раздался из коридора приглушённый голос Афанасьева.

Лёшка приник к двери, прислушиваясь.

– Вашбродь, это я, Васька, рядовой Афанасьев и капрал Гусев рядом со мной.

– Тут я, тут, – откликнулся Егоров. – Живы там, не помяла вас пехота?

– Да не-е, – протянул Рыжий. – Так только, фонарь мне под глаз подвесил их поручик, когда я потребовал обо всём этом вам доложить. А так-то ничего, холодновато вот только, шинелки-то наши забрали гренадёры.

– Ну, держитесь, братцы, вы главное никому не хамите и ни в чём не перечьте, во всём на меня ссылайтесь, – приказал Лёшка. – Авось вскоре решится всё.