— Эх, ещё бы одну пушечку, — кусал Лёшка губы, всматриваясь в подкатывающую волну всадников.
«Ба-ах! Ба-ах!» — выплюнули огнём и дымом два орудийных ствола, и их ядра с гулом унеслись к цели.
— Рота, внимание! Штуцерные, то-овсь! Пли-и! — Семнадцать нарезных стволов выбросили свои тяжёлые пули на четыреста шагов. — Быстрой пулей заряжай! — рявкнул новую команду Егоров. — Фузейщики, то-овсь!
Вот он, новый рубеж открытия огня. Двести пятьдесят шагов — это запредельное прицельное расстояние для обычного гладкого ствола, но вот с этой новой пулей — вполне себе даже убойная дистанция.
— Пли-и!
«Ба-ах!» — громовой залп сотен фузей окутал дымом южную сторону вала. Десятки всадников и лошадей в отдалении сбило им на землю. «Ба-ах! Ба-ах!» — пушечная картечь ударила с истошным визгом в самую гущу конных порядков. «Ба-ах! Ба-ах! Ба-ах!» — ударили тройным фузейным залпом уже плутонги орловцев, забирая свои жертвы у подкатившей к рогаткам кавалерии османов.
— Огонь без команды! Беглым пли-и!
Егоров, прикрываясь большой связкой ивовых прутьев — фашиной, выцелил размахивающего бунчуком турка и нажал на спусковой крючок. «Бах!» — облако сгоревшего пороха снесло чуть в сторону, и его глазам открылась вся панорама боя. Конница турок, оставив на земле сотню тел, откатывалась назад. А в спину ей ещё продолжали лететь пули и картечь.
— Хорошо, врезали! — крикнул, пробегая по земляному валу мимо, Шипилов. — Минут двадцать у нас точно теперь есть, пока они там с духом соберутся. А за это время ещё пара сотен наших успеет на тот берег переправиться.
Егеря сноровисто заряжали своё оружие. У штуцеров перезарядка дальней пулей шла в разы дольше, это тебе не «быстрая» пуля, тут нужна была особая сноровка. Наконец-то и Алексей добил свою деревянным молоточком до заряда, убрал его в гренадную сумку, а шомпол вставил в крепежи под цевьём. Всё, теперь штуцер к дальнему бою готов, и он пошёл осматривать вал.
— Здравия желаю, Ваше благородие! — Вытянувшийся перед Алексеем невысокий белобрысый солдатик с пороховой копотью на лице был ему откуда-то знаком. Поручик внимательно всмотрелся в курносое и веснушчатое лицо.
— Воробей, ты, что ли, это?
— Так точно, вашблагородие, — улыбнулся солдатик. — Признали? А я-то вас давно ещё заприметил, ещё с самого начала поиска.
— Ну и что же ты не подошёл-то? — оглядывая мундир орловца, спросил Егоров. — Починил форму-то у выборгских? Не обижали они тебя более?
— Да ну что я к вам подходить-то буду? Вы ж всё время при своих егерях, не можно отвлекать господ офицеров, — пожал плечами Андрейка. — А форму у них же, в Выборгском пехотном, мы починили. Не-ет, не обижали более, наоборот, сдружились, робяты ещё и накормили кашей перед дорогой, — простодушно рассказывал офицеру Воробей. — А лихо вы этих издалече ссаживаете, — кивнул он на поле, усеянное трупами. — Я бы тоже так хотел. И оружие у вас не в пример нашему справное. Всё одно к одному. В моей-то роте пара десятков фузеек ещё от царя амператора Петра Ляксеича остались. С полдюжины разной калибры имеется.
— Да уж, у нас с этим получше, — согласился Алексей. — Ну да ничего, послужишь маненько — и давай к нам приходи, — предложил ему Егоров. Сам-то ты, я смотрю, не из робких, один вон супротив пятерых стоять можешь!
— Ну, это когда уж совсем приспичит, — сконфузился Андрейка от неожиданной похвалы.
— Ладно, бывай, Воробьёв, ещё увидимся, — улыбнулся поручик и пошёл дальше вдоль вала.
— Что думаешь, опять на нас наскочат? — спросил Егорова Шипилов, оглядывая окрестности.
— Не-е, не думаю, Ваше высокоблагородие, — ответил Алексей. — Пожалуй, это у них более разведка была, чем сама атака. Хотели, небось, выяснить, тут ли мы все и крепко ли в оборону встали. А вдруг испугаемся их наскока и к берегу припустимся? Теперь они или спешатся да навалятся с приступом, или во-он по этому проходу постараются к переправе прорваться.