– Лёша, вчера в ночь гонец прискакал с вестью с того берега, – и Митя кивнул в ту сторону, где, по его представлениям, протекал Дунай. – В Стамбуле скончался Мустафа III, в Османской империи новый султан, родной брат покойного Абдул-Хамид I. По всей туретчине сейчас вой и стенания идут, войска присягают новому правителю. А у нас тут, сам знаешь, какая куча высоких советников из Санкт-Петербурга ошивается. Такая чехарда началась, присесть некогда, совещание на совещании, всем гору документов подавай. Никто сам ещё толком ничего не знает, что ему делать нужно, но показать-то свою значимость в государственных делах им всем ох как ведь нужно!
– Да куда гнать-то, чего здесь паниковать? – удивился Алексей. – По указу матушки-императрицы и военной коллегии у нас наступление и так готовится, сворачивать его всё равно не дадут. А со сменой султанов политика Блистательной Порты в отношении России всё равно ведь не изменится. Ушёл один, пришёл другой, а правящие элиты-то всё те же. Их дело не дать усилиться нашей империи в Причерноморье, на Балканах и ни в коем случае не отдать нам Крым. Мирным путём такое никак не решается.
– Ой, не знаю! – в раздражении отмахнулся подпоручик. – Я о таких высоких вещах даже не задумываюсь. Мне бы на три заседания документы все разобрать, а ты мне тут мешаешь.
– Ладно, ладно, сейчас уйду, – успокоил адъютанта Егоров. – Листок мне дашь чистый с пером и с чернилами? Генрих Фридрихович, когда меня из кабинета выпроваживал, приказал у тебя данные по нужному человеку оставить. Потом, как освобожусь, говорит, заберу их у Мити.
– Да всё я тебе дам, – кивнул адъютант. – Не обижайся ты на меня, сам видишь, чего у нас здесь сейчас творится. И это, заметь, только лишь начало. Вот скоро из Санкт-Петербурга обратная почта пойдёт, вот тогда и держись! – и подал всё нужное Алексею.
– Ну как их благородие, поспевает за солдатиками, на тебя за то, что ты его здесь гоняешь, не ворчит? – подмигнул Осокину командир роты.
– Да не-ет, – усмехнулся подпрапорщик. – Стараются, потеют они, даже матерятся порой. Но это уже так, видать, от избытка чувств. Однако догнать пока солдат они не могут. Не хватает, видно, сноровки, робята-то с крестьянского детства да с работной юности к трудам и к быстроте привычные. Но ничего, не намного они от них отстают, а в стрельбе да в ведении боя тут господин подпоручик уже сам всем фору даст.
– Вот оно как? Ну ладно, сейчас мы проверим, чего он тут умеет и как он учится, – и Алексей направился на исходный рубеж, где уже стояли наготове к старту два рядовых егеря и подпоручик Бестужев.
– Здорово, братцы, Алексей Александрович, мы с тобой уже здоровались, не против, чтобы я тоже с вами пробежался? Махнём на время? – и он поменял свой штуцер на фузею одного из бойцов, прихватив его гренадный подсумок. – Ты уж извини, потеснил я тебя, пробежишь в следующей тройке, – и, подстраивая под себя ремешок на ремне ружья, заступил на место отошедшего с дистанции егеря. – Братцы, кто побеждает, того и будет, идёт? – предложил он соперникам и, сняв с пояса кавказский кинжал, положил его на пенёк.
– Готовы? Вперёд! – подал команду Гусев, и тройка кинулась по уже хорошо набитой тропе.
Всего пять вёрст бега было вокруг приозёрной рощи. Алексей сначала не гнал, бежал легко и присматривался, как двигаются его соперники. Бестужев пёр, как здоровенный лось, шумно дыша, энергично работая ногами и руками. Фузея ему явно мешала, и он уже несколько раз переложил её на плече, но всё равно нёсся впереди с отрывом от своих соперников.
«Резко рванул гренадёр, надолго такого темпа дыхалки не хватит, к бегу с ружьём не приспособился пока, видно, что оно ему мешает. А этот солдатик неплох, дышит глубоко, фузею плотненько подогнал, слегка только её придерживает, силы экономно расходует, – оценивал соперников Егоров. – Ну что, первая треть пути есть, разогрелся, лёгкие готовы», – и после второго поворота, пробежав спокойно овраг, Алексей начал набирать скорость. Отстал пыхтящий Бестужев, обогнал солдатика и так же равномерно пошёл вперёд. Солдатик далеко не отставал, даже пару раз догонял Алексея, но, как видно, рывки эти сбивали ему дыхание, и он опять сбавлял темп. На первый рубеж открытия огня Лёшка прибежал с хорошим запасом по времени.
– Капитан Егоров к стрельбе готов!
– По дальней мишени огонь! – крикнул Гусев, а Лёшка, выбрав дальний ростовой щит, совместил мушку с целиком. Бах! Пуля ушла к цели, а стрелок уже перезаряжал фузею.
На боевой дистанции полигона в это время густо задымила шашка, а потом громко бумкнула петарда.
«Всё правильно, чтобы не говорили, что в поддавки перед командиром играют», – подумал Алексей, пробегая по длинному бревну и ныряя с него в рыхлый перемешанный снег. А теперь ползком по-пластунски по тому длинному участку, где с боков и сверху торчали сучки и острые металлические штыри.
– Ах вы, паразиты, хитро дымовуху бросили, – фыркнул он, перебирая руками и ногами.
Дым от шашки проходил широким языком прямо по его дорожке. «Ну ничего, не страшно, справимся!» – и он пополз быстрее.
Тут главное, чтобы в ударный замок снег не попал, потом на перезарядке много времени потеряешь. Фузея шла на правом плече всё время сверху, чуть приподнятой и параллельно земле, да и то самую уязвимую часть он у неё прикрыл носовым платком – не помешает, да и не возбраняется такое.
Вот и выход с «пластунской клетки» Алексей выбрался наружу и снял с замка платок.