– Часть твоих лекарств затрагивает кратковременную память, и большую часть дней тебе не захочется готовить для себя. Поскольку колледж откладывается по медицинским причинам, за мной стопроцентно закрепят место. К тому же не забывай, какое-то время у тебя будет маловато дохода, так что в следующем году мое заявление о предоставлении материальной помощи будет выглядеть естественно. Сплошь одни плюсы.
Она долго меня разглядывала. На другом конце палаты старый пациент напевал под музыку. Привидение сидело неподвижно, сложив руки.
– Слишком много ты обо всем думала, – сказала мама.
– Ты хочешь сказать, что с моей логикой не поспоришь?
– Этим я хочу сказать, что ты могла бы поделиться со мной своими размышлениями раньше.
– Ты велела мне вообще не думать о твоей болезни.
Вздохнув и признав поражение, мама уставилась в одну точку.
– Хорошо, Лиззи, но всего на год. Нельзя, чтобы ты ради меня отказывалась от своей жизни.
Я взяла ее за руку.
– Мама… прямо здесь, в этой комнате, с тобой – это и есть жизнь.
Мама обвела взглядом комнату – мигающие огоньки на трансфузионном аппарате,[134] лампы дневного света на плитках потолка, трубку в своей руке – и с дурашливым видом глянула на меня.
– Отлично. Значит, жизнь – не удалась.
Я не стала спорить. Жизнь непредсказуема и ужасна, ее слишком легко потерять. Жизнь полна культов смерти и психопатов, неудачного выбора времени и скверных людей. Четыре мерзавца с огнестрельным оружием способны убить целый аэропорт народа, микроскопическая ошибка в мамином костном мозгу может слишком рано ее у тебя отобрать. В праведном гневе можно сделать одну-единственную ошибку и лишиться самого любимого человека.
Тем не менее жизнь бесценна, потому что иначе мы бы так не страдали.
– Я хочу быть рядом и тебя поддержать, – сказала я.
Мама улыбнулась.
– Мило, а ты уверена, что не пошла в колледж потому, что хочешь быть поближе к своему парню?
Должно быть, мое лицо выдало чувства.
– Он больше не твой парень?
– Не знаю. Я его давно не видела.