– Чего это у вас тут такое просеивают? – спросил Курта полковник, выходя вслед за ним на улицу.
– Так мы выходить из затруднений с поставками триппела, или, как у нас его еще называть, английский глинка, – ответил ему прапорщик. – Привоза этот важный компонент ухода за оружий в наш армий нет уже больше чем год. Во всех полках сейчас мелко толкут кирпич, просеивать его через тряпка и потом чистят этим ружейный ствол. Отсюда и получаться их очень высокий износ. Мы тут немного подсуетиться и найти один хорошо знающий местность опытный гончар, который и показать нам небольшой карьер с белый глина. И вот, пожалуйста, теперь у нас после самый тщательный просеиваний есть свой абразив, который ничем не уступать хваленый английский триппел. Представь, сколько мы этим сохранить казенный средств и наш егерский оружий?
– Какие же вы молодцы! – похвалил своих оружейников в лице их командира Алексей. – Так нужно ведь было и в других полках подсказать, пусть и они тоже пользуются этой вашей находкой.
– А-а, пустое! – отмахнулся Курт. – Мы им уже говорить и пытаться объяснить, но никому нет желаний лишний раз поднять свой ленивый задница и сделать новый дело. Проще применять испытанный дедовский способ. Взять обычный обожженный красный кирпич, растолочь его мелко, просеять и потом драить ржу на фузей. Зачем им лишний суета, зачем отвечать за что-то совсем новый перед начальство, когда это старое у тебя и так всегда под рукой? – посмотрел он с улыбкой на Алексея.
– Ну да, все новое и непривычное очень трудно приживается в нашей военной среде, – согласился тот с другом. – А вообще, ты даже не представляешь, как я рад, что у меня в полку с этим делом наконец-то наведен порядок. За последние полгода у нас не было ни одного разрыва ствола при выстреле, нет отказов оружия, да и с однообразием калибров мы наконец-то дело навели. Вон, в том же Бугском егерском корпусе генерала Кутузова, как он мне сам недавно рассказывал, у фузей их аж двенадцать, а ведь еще и десяти лет не прошло, как он был сформирован. Что уж тут говорить обо всех других, старых частях? В Тамбовском и Фанагорийском полку, знаю, ружья еще со времен Северной войны стоят на вооружении. Это же какая головная боль для интендантской службы, для командиров да и для самих солдат! Ладно, занимайтесь, пойду я, вижу, как у тебя глаза горят, – кивнул он Курту. – Небось, не терпится за новую зажигательную пулю взяться?
– Вы, как всегда, есть очень проницателен, господин полковник, идите уже с Богом, – ухмыльнулся друг. – Не нужно мешать свой подчиненный делать полезный дело. Вы же сами недавно говорить, что вам нужно навестить какой-то штабной бездельник.
Глава 7. Пакет от командующего
– Рота, смирно! – выкрикнул замершему строю подпоручик Мейер и отдал честь подходящему командиру. – Господин поручик, третья рота второго батальона особого полка егерей на утреннюю проверку построена! В строю сто восемнадцать душ, в карауле трое, в лазарете один, на хозяйственные работы отправлены двое. Незаконно отсутствующих в подразделении нет! Замечаний от дежурного офицера по полку и каких-либо срочных указаний не поступало. Все в обычном порядке.
– Вольно! – козырнул Ширкин и оглядел ротный строй. – Здравствуйте, егеря!
– Здравжелаювашблагородие! – рявкнуло в ответ более сотни мужских глоток.
– Ну, если все, Андрей Казимирович, в обычном порядке, то тогда зачитывайте распорядок службы егерям нашей роты на сегодняшний день, – кивнул командир своему заместителю.
– Слушаюсь, господин поручик, – козырнул Мейер и достал из отворота камзола плотный лист бумаги. – После утренней проверки у нас бег на пять верст, затем гимнастические занятия и приборка в местах расположения. В караул от роты отряжается фурьер Кряжин.
– Я! – выкрикнул из строя только что названный унтер-офицер.
– С ним же идут егеря Аникин и Камышев, – продолжал перечислять дежурную смену подпоручик.
– Я! Я! – так же, как и фурьер, отозвались из строя только что названные.
– Хозяйственные работы на сегодня будут для нас в полковом интендантстве, – объявил далее подпоручик. – От роты туда идут трое: это рядовые Крапин, Чижов и Фомичев. У всех остальных до обеда занятие на стрелковом полигоне, а после оного – постижение письменной грамотности. Затем изучение науки сложения и вычитания под учительством прапорщика Огарева Константина Ильича. А до вечернего построения и ужина будет еще два часа пионерского минного дела. К нам в роту от команды отборных стрелков и оружейников для передачи своего опыта придут подпрапорщик Ильин и капрал Яшин. Все же остальное у нас, как и обычно, будет проходить по внутреннему распорядку. Артельное хозяйствование и готовка пищи под приглядом командиров плутонгов и капральств, на них же надзор за порядком в местах расположения егерей. У меня все, господин поручик! – Мейер спрятал лист обратно за отворот и отшагнул чуть назад.
– Рота, слушай мою команду! – крикнул Ширкин. – Первая шеренга, шесть шагов, вторая – четыре, третья – два, шаго-ом марш! Командирам полурот и плутонгов приступить к осмотру личного состава, оружия и амуниции. За старшего остается прапорщик Огарев, который мне потом и доложит обо всех выявленных в ходе проверке замечаниях. Приступайте, Константин Ильич, – кивнул он молодому офицеру. – А нам с господином подпоручиком к командиру полка на утренний рапорт пора.
Ротные командиры пошли в сторону полковой штабной избы, а у них за спиной слышалось: «Оружие к осмотру! Полку замка открыть! Патронную и гренадную сумку вскрыть!»
Собирались в жаркую погоду под установленным во дворе широким навесом. Все хоть какое-то укрытие от этого палящего июльского солнца. Южная русская армия стояла неподвижно на местах своего квартирования вот уже девятый месяц. Отправлялись от полков лишь дозорные команды, контролирующие ближайшую округу, да отряды фуражиров для закупки у местного населения провианта и корма лошадям.
– Господа офицеры! – подал команду первый заместитель Егорова, Живан Милорадович, завидев подходящего к навесу полковника.