Милосердие спецназа

Чтоб никто из встреченных людей случайно не споткнулся в темноте и не поранился, аккуратно убивал. Просто не хотелось бы к грязи, налипшей на форму добавлять ещё и кровь. Ткнул ножом в горло и дальше рванул. Думаю, никто после моей помощи в Макдональдс уже не сходит. Хотя, кажется, один успел что-то почувствовать и дёрнулся в сторону. Так что, если вовремя окажут помощь, может и выживет. Добивать-то некогда, всё на ходу. Даже не выстрелил ни разу, маловато патронов осталось. Да и Рогожин приказал стрелять только в крайнем случае. Пусть думают, что это было? Взрывы и куча трупов. Не один же я такой заботливый. Так что личный состав сильно проредили, уж больно их много выбежало посмотреть, что это бабахнуло. Неожиданность великая сила.

А вот взрывы были так себе, не сравнить с тем, что был несколько дней назад. Вот где было красиво. А это так… И того: весь прорыв, начиная с выстрела Балагура по ДЭС, занял ровно две минуты. И то только потому, что Рогожин долго копался. Он, оказывается, забежал убедиться, что «дятла» точно завалили и встретил там ещё одного знакомца, которого, быстренько поприветствовал ударом в горло, а то он кашлял. Это не я придумал, это Руслан так сказал:

— Стоит мразота, глазами лупает, и говорит мне «Привет, Руслан». А я ему: «И тебе не кашлять». Больше точно не будет.

— Добрый ты, — подмигиваю.

— Это точно, — счастливо улыбается.

— Эге-гей, — полушёпотом выкрикнул на бегу Балагур, — это горы, братцы! Теперь не пропадём. Народ одобрительно перешучивался, ещё не зная, что нас ждёт впереди. А там была беда, о которой я уже говорил.

Глава двадцать третья

Жарко! Солнце нещадно выгоняет последнюю влагу из организма. И уже второй день на пути не попадается ни одного источника. Так что с водой просто беда. Ещё и грудь чешется, но это не страшно, чешется, значит, заживает. Хорошо хоть почти не болит, хотя если быть честным, то, наверное, лучше бы болело, чем чесалось. Ох. Что за бред от перегрева в голову лезет. И даже никакие супер способности, по управлению температурой тела не помогают. Точнее если бы не они, давно бы уже с солнечными ударами попадали.

Утешает только одно, стоило уйти в горы, как про нас будто забыли. Я про то, что вертолёты не летают, а так-то может сзади и пыхтит кто, надрывается. Но мы ещё в первую ночь такой отрыв сделали, что мало не покажется. Да ещё и свернули в сторону, чтоб когда явимся к своим, не так просто было разобраться, а кто это такой шустрый, по заграницам бегает. И не надо говорить, что в горах так просто не свернёшь. Вообще-то это верно. Просто так не свернёшь, а вот если можешь, не напрягаясь, перепрыгнуть пятиметровую бездну. Ну может и не бездну, но если брякнуться костей не соберёшь. То открываются новые маршруты. Так что, как поётся в песне «Нас не догонят». Я бы даже сказал «Хрен найдут». Не зря же, мы тут уже пятый день круги наматываем. Хотя круги это образно, скорее, сильно кривая прямая, да простят меня математики.

Главное, что Степаныч с освобождёнными заложниками, наверняка, в безопасности. Уж мы-то навели такого шороху, что пока спохватятся их и след простынет. Наверняка-то неизвестно, что они не с нами. Мы же во всю делали вид, что нас зажимают и мы прячемся, уходим от облавы. Вон даже на прорыв ходили. Хотя, с нашим прорывом ещё догадаться надо, что мы смылись. Водички бы… Да и пожрать бы не мешало, еда вообще три дня как закончилась. И чего мы вокруг пошли, сходили бы отняли у каких бандюков хавчика ну и, потом уже, наворачивали дикие маршруты. Вот знали бы, что Рогожин начнёт перестраховываться, можно было бы тоже на минутку задержаться, заскочить на кухню. А то прорыв прорывом, а жрать-то охота. Третий день при чём.

Куда не глянь: кругом горы, ущелья и камни, камни, камни... Скорее бы добраться до своих, а там глядишь в вертолетик и снова здравствуй Сибирь. Всё-таки правы были классики, утверждая, что всё познаётся в сравнении. Кто бы сказал, ещё полгода назад, что буду стремиться вернуться в родное подземелье, к милым крысюкам и ящеркам. Там точно не так жарко. Да и столовка рядом.

А уж как хорошо в казарме, ведь там есть возможность помыться, поспать и можно идти смотреть, что за новая смена медсестричек прибыла на базу... Балагур перед самым отбытием успел сбегать проведать обстановку и авторитетно заявил, что таким героям как мы — отказу не будет! Оптимист, блин! Хотя!? В этом плане — он дока... Лишь бы не как в тот раз, когда подруга его пассии оказалась настолько страшная, что я боялся, что в меня столько водки не влезет.

Димка-Маркони, вот тоже уже пару раз с тоской вспоминал своих подружек «хакерш». У него там всё серьёзно. Ну не может человек разорваться на две половины. Кто-то может сказать, о чём, мол, думаешь? Мол, ты же на войне. Да мне пофиг, что вы там говорите. Мне о бабах интересней думать, чем о стрельбе или о отсутствие еды. Но это не значит, что расслабился и не смотрю по сторонам. Смотрю, даже, можно сказать, бдю.

Вот взять, к примеру, того же Лаки. Он по бабам вообще не ходит, говорит, что в отличие от нас, человек женатый. Как я уже рассказывал, он даже на подколки не реагирует: типа он тут, а жена у него там одна скучает, а красивую женщину развлечь — долг любого настоящего мужчины. Он вообще такой: его подколют, а он не реагирует, даст в морду и дальше не реагирует. Хотя когда это было последний раз-то? Даже не помню. Подкалывать Саню по этому поводу совсем не интересно, даже Балагур отстал давно. Однако, если вам скучно и нужен фон, просто спросите у Санька, как дела дома, как жена? Бесконечно можно делать три вещи: смотреть на огонь, на бегущую воду и как другие работают. А лично Лаки может делать ещё четвёртое. Ну вы поняли. Блин, как пить-то охота! Час назад последние капли из фляжки с Сашкой разделили, по глотку всего и вышло!

— Мажор! — отвлёк меня от мыслей Рогожин. — Подойди.

Приближаюсь к капитану:

— Джинн?

— Скажи, ты ничего такого не ощущаешь? — у Рогожина дёргается уголок рта.

— А должен? — пожимаю левым плечом, правым это делать больно.

— Не знаю. Не нравится мне здесь... А впереди, судя по карте, место пакостное...