Милосердие спецназа

Вздыхаю... Сердце сдавливают стальные тиски... Четверо. Только четверо из нас остались на ногах. Джинн, Пепел, Маркони и Листик, раненные и окровавленные ушли искать транспорт и если они его не найдут, то Вовка умрёт, а, возможно, не только он. Хан и Пьеро не лучше нас выглядят. Тот же Петька, скрипя зубами от боли, осмотрел у всех раны, обработал и кольнул обезболивающего, после чего вырубился. Его уже осматривал Джинн, высказав пару слов о особо одарённых дебилах.

Что греха таить, я даже пробовал молиться, тем, кто в состоянии помочь. Но в ответ тишина. Ни Маришка, ни Анютка не откликнулись. И тут вопрос, не могут или не хотят?.. Кто его знает, что хуже…

— Егор.

— А...

— Как думаешь, Ванька с Тунгусом пацанов встретят?

— Конечно, — киваю, — обязательно встретят! Ты что сомневаешься?! Что б они своих пацанов и не встретили!

— Это хорошо, — кивает Сашка, который не знает, что никто не будет встречать наших ребят. Ванька давно на небесах, скоро на перерождение пойдёт, Тунгус где-то вселенную спасает. Может, парней к нему отправят? Кто знает… Но от нас они уходят, уходят навсегда…

А колонну мы спасли: наш бой отвлёк на себя значительные силы боевиков, ведь это был их маршрут отхода и неожиданного нападения, тоже не вышло. Так что парни в Российском камуфляже раскатали оставшихся бандитов в тонкий блин. Ведь в тыл боевикам зашли четверо обозлённых спецназовцев, пополнивших боезапас у поверженного противника, раненные, с посеревшими лицами — парни шли мстить... Там Димку и Антона довольно серьёзно ранило. Так что более-менее целыми из всех нас, остались только двое Джинн и Пепел. Но тут главное, более-менее… Хорошо хоть Степаныча с нами нет. Староват он для такого…

Кто сказал, что мужчины не плачут! Плачут... Если гибнут друзья: Олег-Молот — доверчивая душа и вечно задумчивый — Витя-Тихоня. Прощайте, братья, мы будем помнить о вас.

Глава двадцать пятая

А потом был госпиталь: заштопали дырки в шкуре, из левого плеча достали пулю, а из правого бедра осколок от гранаты, второй так и остался в ноге. Врачи доставать не рискнули, как-то он там неудачно засел. Но вроде, вынуть будет можно, но не здесь и не сейчас. В общем, легко отделался. Не то, что Балагур…

Вовку до госпиталя довезли. После первой операции ампутировали правую ногу, вторую, вроде, смогли спасти, вырезали что-то в животе, ибо, туда тоже залетело несколько осколков, но в отношении жизни прогнозы давали вполне оптимистические. А нога что? Фигня, я ему такой протез закажу — бегать будет. На третий день Балагур пришёл в себя, и первый его вопрос был:

— Мажор жив?

Оказывается, мы пострадали от одной гранаты, и прежде чем потерять сознание он видел, как я упал.

— Жив, — кивнул Рогожин. Который, вместе с Пеплом, как единственные ходячие, навещали его. Рвались-то, конечно, не только они, но… «Реанимация не проходной двор» — как поведал нам медперсонал.

По поводу ноги, Балагур пошутил в своём стиле, при этом угадав мои мысли:

— Да фигня, у меня кореш — мажор буржуйский, подарит протез навороченный, — попытался улыбнуться, а потом глядя на бегающие глаза гостей, спросил: — Кто ещё?

Переглянувшись, наши не решились скрывать правду:

— Молот…

— Олежка, — на глазах Вовки выступили слёзы, — как же так…