— Как же ты не устаешь? А ответственность какая, — запричитала Авдотья Карповна.
В ответ Катерина только махнула рукой — мол пустяки. На самом деле мать интересовало совсем другое и она осторожно поинтересовалась:
— Замуж-то не собираешься?
— Пока не выбрала — очень много желающих, — не выдавая тайну, похвасталась Катя.
— Смотри, Катенька, сейчас много женихов, а через год-два и завалящего не найдешь, — вздохнула мать, понимая, что разумная дочь не послушает совета.
— Лучше расскажи, папа, что вы с Лизаветой изобрели, а то граф мне уши прожужжал, — перевела разговор Катя со скользкой темы.
— Это необыкновенное лекарство, у нас уже многие доктора им пользуют больных, а месяц назад через Аркадьева подали заявку на привилегию. Лиза в своей лаборатории делает его, но хранить больше двух недель нельзя. Хорошо бы и ты помогла, — предложил Норин. — У вас там другие возможности и масштабы, а по железной дороге можно успеть доставить.
— Затем и приехала, завтра в Климово к сестренке, — и Катерина начала расспрашивать про других родственников и знакомых.
В Климово поехали Катерина с матерью — той хотелось повидаться с внуком. Цветущие поля и зеленые леса настроили Катю на лирический лад, и она упоенно вдыхала запахи весны, совершенно не слушая поучительные истории Авдотьи Карповны о слишком разборчивых невестах. «Забраться бы с молодым чистеньким пастушком на полянку у ручейка и предаться самой развратной любви, только без последствий», — сладостно мечтала Катя. — «Теперь понятно, почему у деревенских помногу детей: тут сам воздух заставляет подражать безудержному размножению насекомых и животных». Авдотья Карповна успела дойти до троюродных сестер, оставшихся с носом, потому что долго выбирали, но тут уже и приехали в имение. Увидев экипаж, Елизавета бегом подбежала к сестре и повисла у нее на шее и только потом обняла мать.
— Умница — не растолстела после родов, — одобрила Катя, не сводя глаз с сестры. — Как жалко, что мы редко видимся, так хочется иногда с тобой посекретничать.
— Ну ты же не завтра уезжаешь, надеюсь?
— Не волнуйся, я вам всем надоем еще.
Артур до обеда был в поле, Авдотья Карповна завладела внуком, а Лиза увела сестру в лабораторию, непрерывно рассказывая о результатах лечения пенициллином.
— Сейчас я получила такой чистый состав, что можно было бы в прошлом году всех от тифа спасти. Представляешь! Даже Анну Семеновну.
Последнюю фразу Лиза произнесла, чуть всхлипнув и помолчав минуту. Потом продолжила:
— Евгений Львович связался с Алексеем Герасимовичем Полотебновым и тот согласился на соавторство нового лекарства, хотя, по-моему, не осознал всей значимости открытия. Я очень надеюсь на тебя, сестренка. Граф написал, если наберем достаточный опыт, он уговорит какого-нибудь фабриканта начать серийное производство. И тогда хоть от части болезней избавим людей.
— Лизка, ты все такая же наивная. Любому фабриканту важна прибыль, а страдания людей им выгодны — быстрее и больше заплатят. Ты же отлично знаешь, что все лекарства у нас немецкие, да и фабрики тоже.
— Сестрица, ты циник! А вот Евгений Львович уже ведет переговоры с московским фабрикантом, правда, тоже немцем, но работающим в России, — быстро сказала Лиза и показала Кате язык.
— Что-то часто я от тебя слышу «Евгений Львович». Смотри, пожалуюсь Серафиме — она дама серьезная и на полголовы тебя выше, — весело дурачилась Катерина.
— Она никогда меня не приревнует, а вот тебя запросто — ты с ними рядом постоянно.