– И что же случилось? – Мешков говорил спокойно, но почему-то начал волноваться.
– Незадолго до того, как прибежала соседка и сказала, что нужно вызвать милицию… полицию, потому что с Егором случилось несчастье, я собиралась выйти на улицу.
– Так.
– И уже открыла дверь.
– И что?
– И увидела ее.
– Ее?
– Эту женщину с ребенком на руках. И ребенок, знаете, совсем маленький, младенец. Я открыла дверь, а она ходила по лестничной клетке между квартирами, как-будто не знала куда постучать. И пела колыбельную, таким неприятным, нудным голосом.
– Колыбельную?
– Ну да же, да!
– Как она выглядела?
– Рыжеватая, в очках. Как она была одета? Я не разглядела, как она была одета. Я почти сразу захлопнула дверь.
– Почему?
– Я испугалась.
– Женщины с ребенком? А что же в ней было такого страшного? – ласково спросил Мешков.
– Ну во-первых, у нее была отталкивающая внешность, такая остренькая мордочка, очень неприятная… А потом, она была неадекватная. Чокнутая. Повернулась ко мне и спросила, что ей делать. Представляете, так и спросила: «Что мне делать?». Странно, не так ли?
– Да. Довольно странно. – согласился Мешков.
– И еще она шагнула в мою сторону, и мне показалось, что она собирается войти в квартиру. Да, она прямо направилась в мою квартиру. Я едва успела захлопнуть дверь прямо у нее перед носом!
– И что же было дальше?
– Ну, я постояла у двери и слышала, как она еще некоторое время напевала что-то младенцу, а потом ушла.