Дело №346

Несколько раз в неделю я возил ее в ресторан и обрабатывал, как мог. Разжигал ее аппетит. Иногда мы заходили в ювелирные магазины, и я просил ее примерить браслет или кольцо, выбирал самое дорогое из всего, что было в витрине, отмечая как она дрожит от радости, но никогда ничего не покупал. Она смотрела на меня с изумлением, но не спрашивала ни о чем. Однажды, когда я предложил ей померить роскошную шубу, она отказалась. Сказала, что это похоже на издевательство. Я объяснил, что с удовольствием купил бы для нее все – кому же и носить такую красоту, как не ей? – но ведь тогда придется объяснить происхождение этих подарков Тучкову, а следовательно, придать нашей связи огласку.

Помню, как мы сидели в ресторане на окраине города, который она считала шикарным заведением, а я – пафосной забегаловкой с дрянной кухней и скверным обслуживанием, и она прямо спросила меня: к чему такая конспирация? Кого мы, собственно, боимся? И вообще, она хотела знать, что будет дальше? Ведь не собираюсь же я всю жизнь встречаться с ней тайком? И я объяснил, что моя жена – женщина властная и ревнивая, и никогда не простит мне измены. Сказал, что клиника принадлежит ей, открыта на ее деньги и благодаря ее связям. Если она узнает, что у меня роман на стороне, она отберет у меня все и сживет меня со свету. Меня-то это не пугает, главное – мы теперь вместе, да и кое-какой опыт в бизнессе у меня есть. Вот только придется начинать все сначала, какое-то время жить в стесненных обстоятельствах, и скорее всего в другом городе, потому что эта мстительная сволочь, используя свои знакомства, не позволит мне здесь открыть не то что клинику, даже зубоврачебный кабинет.

Это сразу охладило пыл моей возлюбленной. Она даже не пыталась скрыть своего разочарования и смотрела на меня с досадой и раздражением. Без денег я был ей не нужен. Не имело смысла менять одного никчемного мужа на другого. Она уже нажилась в нищете и меньше всего хотела переживать со мной тяжелые времена.

Разумеется, я не сказал ей: «Давай прикончим мою жену». Я подводил ее к этой мысли постепенно. Не знаю почему, но для меня было крайне важно, чтобы инициатива исходила от нее. Может быть, мне казалось, что если она начнет этот разговор, то это оградит меня от ее упреков в случае неудачи. Говорил, что если бы не жена, мы могли бы быть счастливы, что я человек не жадный и готов окружить любимую женщину заботой, вниманием и удовлетворить все ее прихоти. Говорил, что мы с женой и раньше жили худо, а теперь, когда я встретил любимую женщину, она опротивела мне до глубины души, и я даже мечтаю иногда, чтобы она заболела или с ней произошел какой-нибудь несчастный случай…«Только не думай, что я какой-нибудь бесчувственный, злобный негодяй. – говорил я. – Такие мысли приходят мне в голову, лишь когда она особенно достает меня!» Но Нелли фыркнула и сказала, что мне не стоит оправдываться. Она меня прекрасно понимает. Она сама много раз желала, чтобы ее алкаш попал под машину или загнулся от цирроза. Я с сожалением развел руками и сказал полушутя, что скорее всего в ближайшее время с нашими половинами ничего не случится. Она кивнула:

– Конечно, не случится, – и добавила тихо, – если мы будем сидеть сложа руки.

Я спросил осторожно:

– Что ты имеешь в виду?

– Ты знаешь. – ответила она и посмотрела мне прямо в глаза. – Ты ведь думаешь о том же, о чем и я?

Я сказал с благоговейным страхом:

– Ты сумасшедшая.

Она рассмеялась непринужденно:

– Вовсе нет. Просто мне все осточертело. Ты хоть знаешь, каково это – двадцать лет зависеть от злобного ничтожества, выпрашивать жалкие подачки, считать каждую копейку? Задыхаться от бессилия и ненависти?

Я рассказал ей о своей плане. Я сказал, что не могу просто убить жену и, воспользовавшись ее связью с Федотовым, свалить все на него. В это никто не поверит. Я буду первым, на кого падет подозрение. И я сказал, что придется убрать ее мужа. Это часть плана. И ждал ее реакции. Все же оставались сомнения, она прожила с ним двадцать лет, целую жизнь! Но она не возмутилась и не испугалась, она была в восторге. Она сказала: «Пусть принесет хоть какую-то пользу!». Она его ненавидела.

Прежде всего, следовало свести мою жену и Федотова. И это оказалось не так легко, как мне думалось. Но я проявил упорство. Я просил жену чаще приезжать на работу, оставлял их вдвоем в кабинете, выходя, якобы по срочному делу. И однажды, пока они мило щебетали в комнате для отдыха, спустился вниз и проколол ей колесо, чтобы попросить его довезти ее до дома. Все эти мелкие уловки ужасно меня утомляли. Они оказались очень робкими, нерешительными, вялыми, портили мне планы и тянули время. Она боялась нарушить супружескую верность, а он считал ее не слишком привлекательной и его, вероятно, пугало, что она жена его босса.

Но однажды они все-таки сошлись. Я понял это по тому виноватому взгляду, с которым она стала смотреть на меня и по той приниженности, с которой она говорила со мной. Я вздохнул с облегчением. Теперь нужно было устроить так, чтобы об этой связи узнал Тучков. Но тут мне не пришлось особенно напрягаться. Он случайно застал их вместе, когда они, думая, что их никто не видит, наверное, обнимались или просто говорили. Нелли сказала, что Тучков непременно воспользуется случаем и станет его шантажировать. И судя по тому, что Федотов накинулся на него с кулаками, я понял, что не ошибся.

Но пока это были только первые шаги. Мы в любой момент могли передумать и оставить все как есть. У нас еще была такая возможность. Но она вдруг стала проявлять нетерпение, подгонять меня, сказала, что устала от нищеты, от Тучкова и я решил, что пора действовать.

– Это вы придумали использовать свою душевнобольную тетку?

– А! Фрося!… – Черных улыбнулся. – Вы уже видели ее, конечно? Милая женщина, правда? Внешне ужасно неприятная, но в душе совершенный ребенок. Она и мухи не обидит. Однажды Нелли спросила почему у меня нет детей. Я ответил и рассказал ей о дурной наследственности. Это ее позабавило, в отличии от моей жены, которая неделю дрожала от отвращения и побежала на аборт. Нелли сказала, что Тучков умер бы от страха, если бы столкнулся с ней где-нибудь один на один. И мы решили, что это будет забавно и позволит нам обеспечить друг другу алиби, если возникнут вопросы. Вечером, когда Тучков лег спать, она подсыпала ему в бутылку коньяка один препарат, который в сочатании с алкоголем дает ощущение паники и неадекватного восприятия реальности. Препарат ей дал я. Она расчитывала, что он станет пить на работе, потому что ему будет нечем заняться и его никто не будет видеть. Но он взбодрился еще дома и едва добрался на работу. Она даже боялась, что он попадет под машину или свалиться где-нибудь с сердечным приступом. Она проследила за ним до остановки и видела, что он топчется на месте, разговаривает сам с собой и что люди шарахаются от него. Я заехал за ней, Фрося была со мной. И я ужасно торопился, потому что мне нужно было прийти раньше вахтерши, которая приходила на десять минут раньше положенного времени. Я оставил Нелли в своем кабинете и уехал. Мне нужно было организовать фуршет на даче, но, разумеется, мне было не до фуршета. Я думал, чем все это закончится. Хотя волноваться было не о чем. Кристина часто уходила, а если не уходила, то разговаривала по телефону и не замечала ничего вокруг. А Вахтерша никогда бы не стала подниматься наверх, и уж тем более заходить в мой кабинет. Это было строго запрещено.

Тучков явился после обеда, прошел в свой кабинет и сидел там тише воды. Когда Кристина ушла, а он остался один, Нелли просто впихнула Фросю в кабинет… Она рассказывала мне, потешаясь, что слышала, как он трусливо говорил с теткой, пытался ей что-то объяснить. Она умирала со смеху.

Когда вахтерша ушла, я приехал за ними. Сначала отвез Нелли на работу, ведь ей тоже было необходимо алиби. А потом поехал к Тучкову, открыл дверь ключом, который дала мне Нелли и подтолкнул Фросю вперед. Он что-то крикнул из кухни и она послушно пошла на голос. Она всегда очень послушная и в отличии от нормальных людей ни разу не доставила мне хлопот.