— Де-ву-шка-а-а!.. Вы за… ах-х-х… заб… забыли!..
— Тебе что ль кричат? — придержал коня Вова.
— Скорее всего. И чё я там забыла?
— Ну, не знаю…
Мы остановились.
— Девушка… Вы забыли… ох… — дышала она и вправду тяжело. — Голос… Голос Татьяне Филипповне…
— Во-первых, можете обращаться ко мне «госпожа баронесса». Во-вторых, кто такая Татьяна Филипповна?
— Вы разве не помните? — она неверяще смотрела на меня. — Соседка моя, полная такая…
— Эта невоспитанная баба, которая позволила себе орать на моего мужа?
В этом ракурсе ситуация выглядела вовсе непривлекательно, и бабушка замялась. Скорее бы они уже перестроились на адекват, а?
Я поморщилась:
— Видите ли, уважаемая. Если бы речь шла просто о муже и моих личных эмоциональных привязанностях — дело одно. Но эта хамка позволила себе орать на
Стоящие вокруг мужики согласно закивали — мол, да. Могла бы. Бабуля растерянно затопталась:
— Но ведь она едва слышно говорит…
— Она говорит! — рявкнул Вова, которому надоел разговор в пользу бедных. — Так что могла бы подойти и поблагодарить, а не пыхтеть по кустам!
Кусты у профлистовой ограды замерли и перестали дышать.
Мне тоже надоело торчать колом:
— Всё, закончим разговор. В прошлом году была сходная ситуация, и я не вижу повода менять условия. Исцеление возможно при условии искреннего раскаяния. Стоимость лечения пятьсот тысяч. Рублей, — уточнила я; до сих пор некоторые пытаются заначенные баксы всучить — кому они, нахер, сейчас нужны… — И пожалуйста, Антонина Ивановна, не надо мне жалостливых мыслей о благотворительности. Это должны быть её личные деньги. Не ваши. Спокойной ночи.
И ВСЁ ЕЩЁ ЧЕТВЁРТОЕ ИЮНЯ:
ДНИ РОЖДЕНИЙ, ЦЕЛЫЙ БУКЕТ