Журналюга

— Не бойся, реализацию товара я беру на себя! — уверенно заявил Паша.

Он точно знал, что ни один милиционер на Кузнецком мосту не будет привязываться к школьнику, продающему с рук очередной «макулатурный» том. Это тебе не спекулянта-валютчика с поличным взять, за такие «подвиги» никто тебя в отделении не похвалит, наоборот, скривятся недовольно: развел, понимаешь, здесь детский сад! Малолетками должны женщины-инспекторы из детской комнаты заниматься, а у нормальных мужиков есть дела поважнее и посерьезнее…

Заглянули в пункт приема макулатуры, осмотрелись. Пачки со старыми газетами и журналами принимал хмурый дядька с испитым лицом, народа было немного — всего два человека. Люди еще не втянулись в игру «сдай двадцать кило и купи Дюма». «Отлично, — подумал Паша, — надо срочно брать быка за рога, налаживать бизнес. Пока не поздно. А то потом набегут желающие…» В наличии у дядьки имелось целых пять абонементов: Дюма, «Граф Монте-Кристо» (оба тома, первый и второй) и «Графиня де Монсоро», Герберт Уэллс, «Человек-невидимка. Война миров» да еще прошлогодний Артур Хейли, «Отель. Аэропорт», его почему-то здесь не очень-то брали. «Прекрасно, — подумал Паша, — конкурентов пока немного, простор для работы имеется».

И, довольный, сказал ребятам:

— Завтра после школы займемся общественно полезным делом — сбором макулатуры. Сдавать будем сюда, а деньги — в общий котел, они пойдут на выкуп книг. Всё, что потом получим от продажи на Кузнецком, делим поровну на троих. Договорились? Возражений нет?

Сашка кивнул, соглашаясь, а Вовка еще раз уточил:

— Но продавать будешь ты сам. Так?

— Продам, не волнуйся, — заверил его Паша, — за две-три цены минимум. А повезет — так и по десятке за том.

На том и порешили. Погуляли еще немного, а затем разошлись по домам. Завтра, в субботу, в школе было всего четыре урока, но зато каких! Две подряд алгебры, а потом еще история и обществознание со строгим Николаем Ивановичем. Надо бы подготовиться.

Глава 7

На следующий день на алгебре Паша вел себя тише воды, ниже травы — старался не привлекать к себе внимания. Он снова устроил чендж и теперь сидел с Сашкой — тот тихонько ему подсказывал и объяснял, что было неясно и непонятно. Математичка Светлана Васильевна, к счастью, его не трогала, мучила у доски других ребят.

Зато на истории Паша решил снова проявить себя. Поднял руку и сам вызвался отвечать по довольно трудному вопросу «Предпосылки и истоки Великой Октябрьской социалистической революции». Тема ему была, в принципе, знакома (вчера проштудировал учебник), да и из прошлой свой жизни он кое-что еще помнил. В общем, отбарабанил у доски, как по писаному. И еще от себя кое-что добавил — то, что им давали в университете на лекциях по истории КПСС.

В частности, упомянул про имевшие место быть серьезные разногласия по поводу вооруженного восстания между лидерами большевиков, Лениным и Троцким. Подчеркнув, само собой, исторически правильную, верную позицию Владимира Ильича и жестко раскритиковав Льва Давидовича. Мол, товарищ Троцкий всегда был несколько склонен к идеализму, авантюризму и левачеству, а потому не смог объективно оценить настроение народных масс накануне октябрьского восстания, понять революционность ситуации и осознать насущную своевременность момента. Лишь великий Ленин был на это способен, о чем свидетельствует его знаменитая фраза: «Вчера было рано, а завтра будет поздно!»

Историк Николай Иванович (и правда — весьма серьезный мужик, строгий и придирчивый учитель) удовлетворенно кивнул и поставил в дневник заслуженную пятерку. На переменке Вера Сагина подошла к Паше и ревниво заметила (она была явно недовольна тем, что кто-то в классе знает материал полнее и лучше нее):

— Ты что, Пашка, решил вдруг отличником стать? С чего бы это?

— Да так, — неопределенно протянул Паша, — надоело в середнячках ходить, нужно вперед двигаться. А ты, Верунчик, что-то имеешь против этого?

— Да нет, — поджала губы Сагина, — двигайся, пытайся. Может, что-то у тебя и получится…

И молча отошла. «Ну вот, — грустно подумал Паша, — еще одна проблема на мою бедную голову. И чего они все так ко мне цепляются? Чем я им не угодил? Конкуренции боятся? В классе — Верка Сагина, в школе — Борька Васильев, мой главный, как выяснилось, соперник на любовном фронте. А за пределами учебного заведения есть еще Лёшка-Гвоздь, весьма мерзкий тип и потенциально очень опасный противник. А сколько их, этих завистников и недоброжелателей еще будет?»

Паша знал, что его носитель, Пашка Матвеев, всегда отличался легким, веселым характером и врагов практически не имел. Во всех конфликтных ситуациях он поворачивал дело так, что на него просто махали рукой: ну что с такого балабола и разгильдяя возьмешь? Пашка почти ни с кем не ссорился, не конфликтовал, наоборот, старался со всеми дружить. И никогда не лез вперед, не высовывался, не пытался как-то себя проявить и показать. В качестве главного принципа жизни он давно избрал известную пословицу: «Будь проще, и люди к тебе потянутся». В общем, не выступай, не выпендривайся, будь, как все.

И действительно, к Пашке все в школе и во дворе относились довольно хорошо (как мальчишки, так и девчонки), а учителя легко прощали ему мелкие шалости и не всегда уместные шуточки. Но это категорически не устраивало Пашу — быть среднестатистическим середнячком-невидимкой он категорически не хотел. Такому серому, невзрачному, абсолютно не амбициозному типу, как Пашка, ни за что не пробиться жизни: не поступить в МГУ им. Ломоносова («мохнатой лапы» в ректорате или денег на крупную взятку у Матвеевых точно не было), нипочем не получить хорошего места при распределении… И вообще — конформисту, пофигисту и раздолбаю ничего в этом мире не светит. Пашка вечно будет прозябать на вторых-третьих ролях. Что, согласитесь, совсем не лучший вариант для умного, талантливого молодого человека…