Неужели Анка ничего не видит? Или просто не боится, типа – они уже «одной крови»?
Да нет, глупости.
Обычная девчонка, просто запуталась.
– Смотри, как дрожат стекла, – сказал Миша.
– Ветер, – выдохнула Анка. – С ума сойти, как метет…
– Метет, да. А ты больше ничего не видишь?
Анка вглядывалась в снежную круговерть до боли в глазах, но не рассмотрела даже старой раскидистой березы у дома. И пробормотала:
– Разве сейчас что-то разглядишь…
– А птицы?
– Да уж, им сейчас нелегко. Прячутся где-нибудь, думаю…
И Миша решился. Подошел к сброшенной на диван куртке и достал из внутреннего кармана распечатки с письмами от Дикой кошки. Чуть помедлив, отдал их Анке и попросил прочесть. Только внимательно, это важно, письма очень, очень непростые.
Курбанова удивилась, но письма взяла. И Миша снова наблюдал за девчонкой, в жизни он не видел таких выразительных лиц. По нему как тени скользили удивление, настороженность, страх, злость, непонимание, снова злость…
А окна едва выдерживали напор свиты Хозяйки ночи. В Анкину комнату рвались уже не только птицы. В стекла с силой бились какие-то мерзкие твари с перепончатыми крыльями, зубастыми мордами и меняющимися, странно текучими телами.
Миша с трудом сохранял спокойствие, с трудом давил нарастающий страх, лишь бы не мешать Анке читать письма.
И едва она отложила последний лист, быстро спросил:
– У вас городской телефон есть?
– А при чем тут…
– Есть?!
– Да.
– Одна трубка, две? Параллельный, имею в виду, тоже есть?