Внешнее стекло гулко лопнуло. По нему побежали змеистые трещины, осколки беззвучно и страшно посыпались вниз, растворяясь в снежном месиве.
Миша закричал, пытаясь заглушить торжествующий вой за окном:
– Сделай же что-нибудь!
– Что? – проскулила Анка, не открывая глаз.
– Хотя бы сними проклятие с Гульки!
– Что?!
– Сними проклятие с Гульки Бекмуратовой!
– Так ты из-за нее ко мне пришел?!
– Да.
– Никогда, слышишь?! Никогда!
– Она может погибнуть!
– Пусть!
Анка открыла глаза, и Миша отпрянул: они снова были чернее ночи.
Анка с Мишей стояли друг напротив друга, стиснув кулаки. Они не замечали, что тени за окном вдруг притихли, и метель резко пошла на убыль, и снежные смерчи уже не прячут землю и небо. И вот уже первые звезды безнадежно запутались в ветвях высокой березы у самого дома.
Миша понял, что проигрывает, что Анька почти потеряна, поэтому-то свита Хозяйки ночи и притихла, уже празднуя победу. Еще чуть-чуть, и…
Ну, нет!
Эта глупая девчонка сама не понимает, что делает!
Зато он, Мишка, понимает.
Волшебная палочка в Анкиных руках блестела так, что было больно глазам. Словно ее ледяной панцирь испускал свой собственный свет – мертвенный, холодный и страшный.
И Анкино лицо показалось сейчас Мише неживым, будто вылепленным из снега. И очень похожим на