– Господин Шанкот, вы обладаете воистину огромными познаниями! – честно, без всякого желания польстить, сказал я владельцу лавки. Еще бы – в провинциальную лавку притаскивают редкого монстра, и владелец, сознавшись, что видит его впервые, тут же дает подробный расклад с ценами на ингредиенты, что из него можно извлечь.
Он понял, что я искренен, и, довольно усмехнувшись, поделился со мной подробностями, которыми явно не стал бы делиться с первым встречным:
– Господин Карн, скажем так, мне удалось пожить долго в столице, правда, там меня знали под другим именем! Увы, теперь мне приходится торчать в этой дыре, но знания я сохранил! И точно знаю, кто выступит моим агентом по продаже всех этих трофеев. Сделаем так – сейчас мы вас накормим и устроим максимально удобно на ночь, а утром я пройдусь по своим знакомым и соберу всю ту сумму, что планирую выручить в столице, приняв на себя также и расходы по оплате труда агента. И не возражайте мне, господин, – все наше семейство и так в большом долгу перед вами! Я не возьму себе ни монетки из ваших денег, иначе позор падет на мою седую голову!
Я окончательно понял, что все в порядке, и успокоился. Никто с крайнего Юга не стал бы предлагать мне еду и кров, если бы планировал меня обмануть. Законы гостеприимства священны, и нарушать их среди очень традиционно настроенных южан дураков нет. Но перед тем, как устраиваться на ночь, я успел продать по полностью устраивающей меня цене и добычу, полученную мной с аршетов.
– Что ты знаешь об этом молодом человеке, брат мой? – спросил хозяин лавки, заботливо подкладывая своему родственнику куски дичи в тарелку. Всю ночь он будет с ним бодрствовать около тела погибшего Армаха. Лишь на рассвете, с первыми лучами солнца, можно будет начинать процедуру сожжения тела, чтобы дух покойника ушел в потустороннюю страну, в распоряжение величайшего Ах-баша!
– Увидел его совсем недавно, парень попросил разрешения проехать с караваном до этого города. Назвался Карном, но я сомневаюсь, что это его настоящее имя. И представь себе, я еще вначале сомневался, брать ли его бесплатно или запросить с него денег! Если бы я только знал, как важно для меня, чтобы он нас сопроводил! Иначе я бы оплакивал сейчас двух пропавших сыновей, хотя – нет, не смог бы это сделать. Не дождавшись их, я бы сам пошел в этот портал, и стал бы третьей жертвой проклятого монстра! Простой молодой парень, явно небогат и незнатен, но какая храбрость и какое мастерство!
– Да, это верно, он не выглядит богатым! Его глаза расширились, когда я назвал сумму, что он потеряет, если сохранит достоинство погибшего, не отрезая от него часть тела! Восемьсот золотых для него очень большие деньги!
– Тем в большем долгу я теперь перед ним, и клянусь нашей с Данхом честью, я расплачусь с ним сполна, своим состоянием и своей службой!
Шанкот кивнул, после чего задумчиво сказал:
– Джаркот, кем бы ни был этот молодой человек, лучшее, что ты можешь сделать для себя и для сына, – это не отходить от него ни на шаг! Если он смог убить крахта в этом возрасте – он достигнет настоящего величия! И он очень интересный молодой человек: у него такой взгляд, словно он прошел через сотни порталов, оставляя за собой тела убитых монстров, а иногда и хороня тела товарищей! Опять же – принять решение об отказе от такой большой суммы за пару секунд… Не каждый герцог бы смог отреагировать так быстро, и, я уверен, подавляющее большинство выбрало бы деньги! Значит, он не только храбр, но и благороден. Когда он поднимется на самый верх, он не забудет о своих слугах и возвысит и их тоже! Сколько не води караваны, до таких высот ты не сможешь подняться, Джаркот!
Караванщик, выслушав его, тоже кивнул:
– Тем лучше для нас, потому что мы с сыном будем служить ему и в том случае, если он не будет честолюбив и станет просто торговать селедкой на базаре! Трудно оказаться в большем долгу перед кем-то, чем мы с Данхом оказались!
Все так и вышло, как вчера расписывал Шанкот. Меня накормили и уложили спать в спальне самого хозяина, что тоже было чрезвычайно знаковой вещью. В своей спальне укладывали самых важных гостей, обычно седобородых мудрецов из близких родов. Я теперь мог считать себя чуть ли не родственником моих гостеприимных хозяев!
Правда, вряд ли они подозревали о том, что я в курсе всех этих нюансов, – и я бы не был, не будь у меня в армии сразу двух очень близких товарищей с крайнего Юга. Я делился скудными воспоминаниями из своего детства в богатом столичном семействе, что вызывало у них живейшей интерес, потому что их родственники никогда серьезных денег или власти не имели, и для них мои рассказы были чем-то вроде сказок из жизни принцев. В свою очередь, они рассказывали мне истории из своего детства и юности. Оба были намного старше меня, так что я узнал гораздо больше, чем мог рассказать им сам.
Утром меня пригласили на похороны сына караванщика, тоже не рядовое событие для обычно замкнутых в своем кругу южан. Погребальный костер сгорел быстро – сделали его профессионально, сказывался большой опыт. Это я тоже мог оценить – сам не один раз сжигал тела павших товарищей. Пепел развеяли со специальной башни под заунывные ритуальные песни, после чего мы вернулись в лавку, которую закрыли, чтобы организовать в ее стенах ритуальный завтрак в честь погибшего. В середине завтрака Шанкот исчез, и появился через час, со слугой, тащившим за ним что-то тяжелое.
Пригласил меня снова в свою спальню и выдал мне все причитающееся золото, настояв на том, чтобы я все пересчитал. Я пытался отказаться, но он был непреклонен, сказав:
– Я вчера, по сути, дал клятву, что не возьму с молодого господина ни монетки, и не хочу ее даже случайно нарушить, если ошибусь с подсчетами!
На такой серьезный аргумент мне было возразить нечем – пришлось пересчитывать. В двух тяжелых сумках оказалось две тысячи шестьсот пятьдесят золотых монет. Причем высшего качества, словно только что отчеканенных. И в этом никакого обмана не было.