Висящий на стене старинный телефон без кнопок и даже без диска при поднятии трубки сразу связывает меня со старичком сидящем на ключах — и, слава богу, связь есть.
Едва же я включаю свет, перегорает одним махом несколько ламп, но вентиляция, начиная гудеть, работает справно, вздымая по залу и его стеллажам волны серо-голубой пыли.
В самом дальнем от входа в зал углу стоит старый стол и не менее еще старый стул с прибитыми к ним гвоздями металлическими овальными инвентарными номерами, на которых навеки выбиты цифры. Все номера начинаются на «13», после чего идет прочерк и затем еще пять цифр.
— Влип — говорю я тогда сам себе, начиная перетаскивать ветхую мебель — стол и стул — к углу у входа в зал, — если что — бежать будет короче…
Но не все так плохо. Отгороженный от жизни и людей я на какое-то время вдруг начинаю получать от этого удовольствие.
Ну где, скажите вы мне, где и кто сможет похвастаться тем, что в самом центре Москвы, пусть и под землей, может остаться один на один с самим собой да еще и на площади помещения 10 000 квадратных метров? Ну, примерно, конечно, десять тысяч, но около того? Большинство сейчас сидят в кабинетах с «соседями» и имеют рабочего пространства от силы метров семь на одного. А то и еще меньше! Я же — вот! Могу положить ноги на стол! Конечно, при этом надо быть осторожным — как бы тот не развалился, но издержки ведь есть всегда и везде — и их не избежать!
Итак, первым делом я привожу в порядок выданный мне том с перечнем стеллажей и, соответственно, материалах на них. Том реконструируется довольно-таки долго, тем более что параллельно чисто из любопытства я перечитываю перечни материалов в нем:
— Боже мой! — я оглядываюсь — как бы кто не заметил, что я говорю сам с собой — кого сейчас интересует война во Вьетнаме? — Дальше идут Лаос, Бирма, ну и так далее. Каким-то странным образом в списке после индии идет Норвегия.
Тем не менее это — материал, материал, наверное, важный, и он должен быть на своем месте.
К вечеру том с описью материалов приводится мной в порядок, все листы на месте, и хоть как-то, где скрепками, где клеем — надежно закреплены.
Я прошелся вдоль стеллажей, осмотрел их и понял — что кроме сортировки самих материалов мне предстоит пронумеровать те из них, у которых по каким-то причинам не было номера, а еще — более того, некоторые ячейки вообще придется отремонтировать.
Тем не менее все это переносится уже на следующий день — вдруг, неожиданно, приглушенно, совершенно не звонко зазвонил телефон и тихий голос «старичка на ключах» вдруг сообщил мне, что все уже давно разошлись по домам, и если я не хочу остаться в архиве запертым на ночь, то лучше мне уже собираться уходить.
Я смотрю на часы:
— Пол восьмого! Как же незаметно прошел этот день!
Дойдя до «ключного поста» я отдал сидящему там старичку ключ, затем сходил в сортир (по лестнице вниз из архива — жуть!), оделся — и свалил восвояси.
Лубянка опять была забита машинами, а толпа людей, не смотря на всю мою к ней привычность, после долгого одинокого сидения в огромном зале производила на меня впечатление некоей несоответствующей реальности чрезмерностью количества людей.
Дойдя до вновь отнятого у капиталистов «Детского Мира» я сворачиваю на Кузнецкий мост и потом, шагая по Рождественке, направляюсь к Трубной площади.
Сворачивая с Рождественки на Бульварное кольцо я на некоторое время останавливаюсь — прикурить, и заодно посмотреть на столп с архангелом на верху — пронзающим змея. Дым от сигареты, освещаемый фонарями и светом из окон ближайшего магазина на недолго застилает глаза, и тогда мне кажется, будто архангел с копьем взлетает вверх, а змей, пронзаемый им, — размахивая большими, перепончатыми, как у летучей мыши крыльями — летит в сторону Бульварного кольца — от Трубной к Чистым прудам.
— Разошлись — комментирую я сам себе свою такую фантазию — не стали ссориться. И каждый полетел, куда хотел, по своим делам, и своей дорогой.
Вечером по телевизору показывают очередную резню в Африке. Примечательно, но «бойцы» одной из сторон вооружены исключительно автоматами ППШ, по виду очень новыми.
ebooksa