— Эти идиоты — говорит он мне, и при этом я понимаю, что на моем месте им представляются именно «эти идиоты» — будут мне указывать, как мне работать!
Время от времени к нам заглядывает Кикуенко, принося распечатанные указания из Москвы, хотя у нас такие и у самих есть, и, с очень деловым видом, будто принес нам божье слово зачитывает, что там написано.
Говорить же ему о том, что эти директивы присылаются и нам тоже, бесполезно. Павлов говорил уже это Кикуенко много раз, но ему — как об стену горох, он Павлова будто и не слышит.
В конце концов при появлении Кикуенко Павлов начал сбегать, ссылаясь на срочные дела, оставляя для общения с кремлевским молодежным лидером меня.
Слава богу что не часами, мне приходится слушать отборный бред, и конца-края этому не видно.
Как-то раз, когда к нам вновь заявился Кикуенко, а Павлов тут же скрылся, я, делая вид, что выслушиваю его, ничего не имея в виду сел за стол Павлова:
— Ты что? Метишь на его место? — вдруг возбудился Кикуенко, сделал круглые глаза одновременно и испуганные и удивленные — какие у тебя с ним отношения?
Подозревая, что это всего лишь игра на наш раскол с Павловым, я даю Кикуенке от ворот поворот:
— У нас с ним отличные отношения, а в его кресло я сел просто так! — решительно и твердо ответил я — Павлов мой начальник, и для того, чтобы сменить его у меня нет достаточного опыта работы. Впрочем, я этого и не хотел бы. Кто-то — я прищурился, давая понять Кикуенко, что он есть противоположность Павлову — а Павлов сидит на своем месте!
Именно поэтому, потому, что «креативщики» нам так мешают жить, когда, спустя месяца три после нашего приезда в Тыбы-э-Лысы в их рядах начинается разброд и шатание — мы с Павловым начинаем ехидно радоваться.
А все дело в том, что в Москве и Лондоне происходит небольшой финансовый кризис из-за осложнения отношений бирж.
Кризис этот незначителен, он больше напугал финансистов, чем принес вреда, но, тем не менее, используется Кремлем как предлог для того, чтобы «оптимизировать» госрасходы. Госрасходы же, конечно, как обычно сокращаются на направлениях наиболее нужных государству.
Итак, Кикуменко вынужден урезать штат своей команды, потому как ему пришел приказ, и увольняет какое-то количество молодых людей, как раз тех, кто хоть что-то умеет делать.
Вслед за этими молодыми людьми увольняются две девушки — в знак протеста, как раз те единственные, которые вели себя относительно целомудренно по сравнению с остальными.
После этого, конечно, Кикуменко остается в окружении лишь злобных молодых мегер и своего собутыльника, людишек, которые кроме как плетением интриг и скандалов друг с другом ничем больше не умели заниматься.
Кроме этого против Кикуменки суетился Павлов, рассказывая послу обо всех его глупостях, так что вскоре Посол попросил Кикуменко с командой для себя снять офис где-нибудь в Тыбы-э-Лысы, и гостиницу или еще что — для жилья. Выставил их из посольства, короче, насвистев Старой площади, что «креативщики» портят имидж нашей дипломатической миссии в МОГКР своими пьянством и развратом.
Тогда выделенные Москвой средства на дело креатива начинают таять, как на глазах, и потом, при первой же попытке Кикуенко сократить зарплату своему собутыльнику тот от Кикуенко уезжает, разобидевшись, ну а уже вслед за ним потянулись и оставшиеся девушки.
Но последним ударом по Кикуменко было другое. Кто-то насвистел Послу о том, что Кикуенко крутит шашни с его дочерью, с той еще оторвой, надо сказать, и это привело Посла просто в бешенство, от которого он потом отходил недели две.
Узнав об этих «отношениях» Посол накатал на Кикуменко в Москву такую телегу, что в течении двух месяцев вся оставшаяся еще «креативная» деятельность «Великой России» была свернута, и Кикуменко возвратился в Москву.
Впрочем, очень скоро я увидел его по телевизору.
ebooksa