– Команде? Какой еще команде?
– По бейсболу, сэр.
– По бейсболу! Так ты любишь спорт?
– Да, сэр.
– А что ты еще любишь? Охоту?
– Нет, сэр.
– Почему же?
– Папа все обещает взять меня… – Я умолкаю, спотыкаясь об это обещание, которому не суждено сбыться. Уортроп сверлит меня взглядом, его глаза горят странным, пугающим огнем, идущим как будто из глубины его существа. Он спрашивал меня, не болен ли я, а сам похож на больного: темные круги под глазами, впалые щеки, щетина.
– Зачем ты плачешь, Уилл Генри? Думаешь, твои слезы вернут их?
Слезы без всякой пользы текли по моим щекам, сухим, как стигийские русла. Я едва сдерживался, чтобы не броситься ему на шею в надежде, что он меня утешит. В напрасной надежде. А ведь это было так просто.
Я не понимал его тогда.
Я и сейчас его не понимаю.
– Собери волю в кулак, – сказал он мне тогда строго. – Заниматься монстрологией – это не бабочек коллекционировать. Если хочешь остаться со мной, то должен привыкнуть к таким вещам. И к чему похуже тоже.
– Я останусь с вами, сэр?
Его взгляд проникал до костей; я хотел отвести глаза; я не мог их отвести.
– А чего ты хочешь?
Моя нижняя губа задрожала.
– Мне некуда больше идти.
– Не надо жалеть себя, Уилл Генри, – сказал он, человек, чья жалость к себе самому по накалу могла сравниться лишь со страстями в опере. – В науке нет места ни жалости, ни горю, ни другим сантиментам.
И мальчик ответил:
ebooksa