Внизу

Недолгие поиски привели его к еще одной двери, представлявшей собой встроенную в стену стальную панель. Его карта, как это ни странно, совсем ни как не реагировала на ее замок. Он произвел несколько попыток, но сканер отвечал неизменным недовольным гудком.

— Логично. Старший управляющий вряд ли бы расширил доступ и на такие спецобъекты гимназии. Скорее всего в технический сектор вход мне тоже будет заказан… Правда, почему открыт доступ в операторскую системы безопасности? Не понятно.

Как раз ничего странного здесь и не было. Обычный ляп. Находясь в сильном стрессовом состоянии после общения с Александром, старший управляющий просто упустил из виду этот момент. Повезло…

По всей видимости, дверь сегодня не открыть. Нужно будет пару дней понаблюдать за тем педагогом, что имеет сюда доступ. Может что-то и «выгорет» с его картой доступа. Лезть же напролом и оставлять следы здесь явно не стоило.

Парень развернулся, но, замерев на некоторые время, повернулся обратно. Вспомнилось кое-что, что могло помочь.

— Социопсихотехнологи говорят, что человек по своей природе ленив и по этой причине все его действия направлены на сокращение любой активности и избегание любых затруднений, — задумчиво протянул интел, вспоминая свои давние научные изыскания в сфере социотехники. — Думаю, педагогу вся эта ежедневная рутина с картами приносит определенные неудобства. И, скорее всего, он уже не раз думал об этом, может даже забывал ее здесь… Где тут у нас комнатка педагога? Где-то ведь они тут пьют чай между занятиями.

Небольшое помещение с рабочими белыми халатами, уютным закутком для чаепитий нашлось довольно быстро. Закрыто здесь не было, поэтому и с осмотром никаких проблем не возникло.

— Если что-то и есть, то находится оно скорее всего в халате…

И, бинго! Искомое, небольшая зелёная карта, встретилась ему в третьем халате. Скорее всего, педагог, действительно, имел привычку оставлять дополнительную карту в своей рабочей одежде. Получалось, что для некоторых зон в гимназии существовали особые правила безопасности и дополнительные ключ-карты.

С помощью находки он легко попал в хранилище реактивов и биологически активных веществ, которых, к его удивлению, тут оказался довольно большой выбор. Парень быстро пробежался взглядом по многочисленным стеллажам, емкостям, вакуумным боксам и герметичным хранилищам. Очень даже неплохо для учебного заведения.

— А вот и мои будущие кирпичики, — довольно хмыкнул он, остановив взгляд на одном из герметичных боксов, сенсорный монитор которого пестрел какими-то датчиками. — Хорошо бы еще их синтезатор подошел для моих задумок.

Кирпичиками для сленге генетиков называли составляющие РНК-мономера, одной из основных макромолекул, первоосновы любого вещества — рибонуклеотиды. Местный мир, как он знал, довольно далеко продвинулся в изучении генетических структур и их синтеза, достаточно близко приблизившись к открытия самого простейшего элемента — рибонуклеотида, основного элемента, так называемую «первочастицу». Последнюю Александр хотел и выделить, используя местное оборудование. Если у него это получится, а шансы на это были довольно высоки, то дальше перед ним открывался широкий простор для деятельности. Он мог бы «клепать» свои генетические активаторы, «коктейли силы», «коктейли здоровья», как горячие пирожки. По сути, на выходе у него должен была получиться биологически активная сыворотка, которая в зависимости от своих составляющих должна была комплексно или избирательно воздействовать на человеческий организм. В его мире это уже начало активно внедряться при лечении неизлечимых прежде болезней, при реабилитации инвалидов.

— Что у нас там со временем? Вроде, хватает. Правда, впритык, — Александр чувствовал, как внутри него начинал ощущаться все сильнее и сильнее знакомый зуд деятельности. Руки даже стали чуть подрагивать. Дико захотелось оказаться в своей привычной рабочей обстановке и с головой окунуться в решение очередной головоломной проблемы. — Черт, как наркоман.

Улыбнулся он при этом, вспомнив, как давным-давно его учитель именно с наркотической ломкой и сравнивал творческие позывы интелов. Им даже, кажется, был написан целый научный труд на эту темы с каким-то замысловатым названием — нечто вроде «Психофизиологические истоки влечения интела к интеллектуальной деятельности, как предтеча устойчивой психоэмоциональной зависимости».

Смех смехом, а поработать ему, и правда, очень хотелось. Жутко хотелось подойти к приборам и начать эксперименты. Может, правда, зависимость. Нужно, подумать над этим, когда представиться свободное время.

— Может все-таки остаться на пару минут, — с сомнением в голосе он коснулся одного из боксов с набором рибонуклеотидов, судя по названию на табличке. — Запас времени есть. Пара минут все равно погоды не сделает, — как говориться, и хочется и колется. — Ладно.

И «очнулся» он лишь тогда, когда на его коммуникаторе сработала напоминающая закладка, огласив помещение тревожной трелью. Александр бросил взгляд на устройство и вздрогнул. Уже было почти четыре утра, срок окончания его смены! Время не просто пролетело, оно промчалось!

— Пять часов, как корова языком слизала…

Этот феномен схлопывания времени ему тоже был хорошо знаком. Сверхпогружение в проблему у интела вызывало наступление особой формы глубокого сосредоточения. Многочисленные проводимые внутри их среды исследования показали, что в такие моменты мозг у интела работает в совсем ином режиме. Менялась частота протекания нервных импульсов, более чем на тысячу процентов повышалась нейронная активность в лобных долях головного мозга, повышался бета-ритм. Считалось, что именно вследствие такой работы мозга кардинально менялось ощущение времени. Оно становилось «резиновым», субъективно растягиваясь практически до бесконечности. Фиксировались примеры превращения минут реального времени в часы и даже дни субъективного времени.

— А вот и результаты моих трудом, — несколько заторможенно пробормотал парень. Возвращение в обычный режим и ритм всегда было некоторым стрессом для организма, вызывая временное замедление его психофизиологических реакций. Собственно, это он и ощущал сейчас в полной мере. — Значит… две сыворотки, — в его руках были два небольших универсальных шприца с зеленоватым содержимым. — Это мне, это маме.