– Эмм… А что… такое можно говорить не всерьез?
Он хмыкнул.
– Своему отражению в зеркале можно говорить все, что угодно, – отодвинул меня, прошел мимо, направляясь к огромному, письменному столу у окна.
Вот она – его зона комфорта! Сейчас усядется, ноги закинет на стол, и следующее его признание я могу уже никогда не услышать. А то и требования начнет предъявлять – мне уже знакомые.
– Если честно, Максимова, я просто тренировался говорить тебе приятности, чтобы убедить не делать аборт. Если ты вообще забеременела, разумеется. Знаю, знаю – подло… Но поверь, когда у тебя на руках будет малыш, ты сама будешь мне благодарна, что я немного… приукрасил мое к тебе отношение…
Совершенно не осознавая, что делаю, на одних лишь инстинктах, я догнала его, развернула к себе и со всей дури залепила пощечину.
Точнее чуть не залепила. Потому что он успел перехватить мою руку и остановить ее в сантиметре от своего лица.
Тяжело дыша, в атмосфере почти ощутимой ненависти, мы стояли друг напротив друга и смотрели один другому в глаза. Долго стояли – почти целую минуту.
А потом я подняла вторую руку и выкрутила его запястье – сбитыми костяшками вверх. Показала на раны взглядом.
– Не тяжело тебе далась репетиция фальшивого признания? Ничего не сломал?
Он дернул рукой, вырвал ее и отвернулся, засовывая руки в карманы.
– Ничего. Иди, Лера… У тебя лекция. Я потом… заберу тебя. Вечером.
Его голос звучал глухо и неразборчиво – будто он давил слова сквозь зубы.
И на мгновение мне захотелось налететь на него, развернуть, обнять, наорать, заплакать…
Что угодно, только не видеть эту спину – зажатую, напряженную, почти сгорбленную под грузом правды, которую он только что выдал мне – уже второй раз. И во второй же раз отказывался озвучить – нормальными, человеческими словами.
– Трус!
Слово сорвалось с языка так легко, будто бродило все это время где-то совсем рядом. В воздухе витало, ощутимое не только мной, но и им. Может быть, поэтому он и не ответил. Только еще больше сгорбился, словно я его ударила.
– Ты просто трус! – повторила еще громче.
И снова молчание. Только за дверью стало слышно, как секретарша замолчала, явно прислушиваясь.
Но мне вдруг стал на все плевать. На то, что меня услышат, на то, что я должна играть послушную, всем довольную невесту «самого крутого мужика в универе»… На самого этого «крутого мужика», который в своей крутизне заигрался так, что готов пожертвовать счастьем ради… чего?!
ebooksa