— Не только. Есть более серьезные причины. — Он беспокойно огляделся кругом, как бы боясь увидеть призрак Дэзи. — Бывают иные препятствия, лежащие вне нашей индивидуальной воли.
— Я вырву тебя отсюда и увезу с собой. Я буду бороться за тебя с тобой самим. Преодолею все, увидишь, преодолею невозможное, но не отдам тебя уже никому и ничему, — говорила она с необыкновенной силой и потом добавила тихо, печально и робко: — Если только ты не связан сердцем или честью.
— Нет, нет, — нерешительно, слабо защищался он: в памяти его всплыла, как розовый куст, доверчивая и любящая Бэти.
— Возвращайся на родину с женой, мы ее быстро сделаем полькой, — сказала она, угадывая его тайное беспокойство, — так даже будет лучше для нас всех.
Глаза ее наполнились слезами, грудь тяжело вздымалась, но она не заметила этого, не почувствовала и произнесла:
— Я думала уже и об этом.
Они вышли из музея и поехали домой.
Отвратительный желтый холодный туман заливал весь город, он плыл, как грязная вспененная вода, из-под которой едва виднелись темные очертания домов и людей. В узких улицах горели фонари, несмотря на то что был полдень, и никогда не смолкавший крик города просачивался сквозь туман глухим, неровным шумом.
Ада из-под опущенных ресниц наблюдала за ним, погруженным в раздумье. Она чувствовала, что он был от нее далеко, и это наполняло ее безграничной грустью. Ведь на ее любовь он не ответил ни одним теплым словом. Но она поборола в себе боль и отчаяние, разрывавшие сердце, и мягко спросила, прикасаясь к его руке:
— О чем ты думаешь?
— Трудно даже определить: сразу обо всем и ни о чем.
Ада опять погрузилась в горькое молчание.
И лишь когда они расставались, он горячо произнес:
— Ты воскресила во мне душу! Я приду к вам вечером, я уже не могу теперь обойтись без тебя… Поцелуй за меня Вандю. Ты открыла передо мной какие-то новые заманчивые горизонты. Я боюсь пока об этом говорить. Мне иногда кажется, что все то, что я пережил сегодня, только моя мечта о будущем. Может, это только галлюцинации — не знаю еще. Не знаю. Блуждаю еще…
— Я люблю тебя — вот настоящая правда!
IX
Зенон уже не мог ответить, так как остался один в вестибюле. Ада поднималась по боковой мраморной лестнице, он поймал ее последний взгляд, упавший на него, словно лепесток отцветающего лета. Он снова вышел в уличный шум и туман.
Зенон был лихорадочно возбужден всем пережитым, а последние ее слова обожгли его сердце и наполнили его чувством радости и какого-то странного счастья.
«Невероятно! — думал он. — Точно глава написанного романа. Пережито, но совершенно неправдоподобно,» — шептал он, приходя в себя на перекрестке улиц, где теснилось такое множество экипажей, что не было возможности перейти на другую сторону. Но вот по мановению белой указки полицейского бурный поток движения застыл на месте и растаял: путь был свободен.
«Как сама жизнь!» — продолжал он размышлять, останавливаясь по временам перед витринами магазинов и не осознавая, на что смотрит, охваченный воспоминаниями и радостно взволнованный. Он плыл бессознательно в толпе, как щепка, подхваченная течением, не думая даже куда и зачем плывет.
ebooksa