Фантом

— Одна, кажется… — нерешительно ответил парень.

— Ну тогда сейчас заново переродишься, и бегом сюда. На кой чёрт ты мне хромой? — и Михалыч с невиданной жестокостью прострелил ему голову.

— Есть, командир, — ответил ему убитый по Scype.

Наконец последние террористы были уничтожены. Склад нелегального оружия захвачен спецназом… Game over.

Михалыч снял наушники, отхлебнул чая и прикурил. Он праздновал победу. Откинувшись на спинку старого офисного кресла выдувал дым в потолок, запрокинув голову. Существовал мир, в котором он был богом. Что ещё нужно для счастья? Сетевые геймеры повторяли его ник — Godless — как молитву иисусову, все они знали, что если он со спецназом, то город спасен, а если с террористами, то миссия неминуемо будет провалена…

Godless никогда не ошибался. Он владел автоматом словно продолжением собственной руки, и даже в самой безвыходной ситуации у него обязательно находился какой-нибудь трюк. Идеальный воин. Боец без страха и жалости, чьи тонкие красивые пальцы на самом деле ни разу в жизни не касались оружия — от службы в армии Михалыч был освобожден по состоянию здоровья.

4

Весь остаток дня Добби не могла сосредоточиться на своей работе. Её мысли то и дело возвращались к трейлеру, который она после ухода Виталия Петровича всё-таки досмотрела.

Машина плавно скользила по кольцевой, чуть тронутые загаром руки Добби безмятежно лежали на уютной отделке руля. Тихо бормотало FM радио.

Среднестатистический человек, как правило, проживает свою жизнь без особых потрясений. Не на всякий век приходятся пандемии, войны или какие-либо иные масштабные катаклизмы. И, наверное, к счастью, далеко не каждый обыватель оказывается смертельно больным во цвете лет, трагически влюблённым или гениальным. Поэтому люди стоят в очереди за билетами на очередной фильм-катастрофу, драму или триллер, катаются на аттракционах, играют в азартные игры или ищут ещё какие-нибудь подходящие суррогаты реальности, чтобы хоть как-то себя расшевелить, оживить изнутри. Большинство заполняет свою жизнь разными мелочами, игрушками, вещами искусственно преувеличенной важности, держится за них, доказывая всем вокруг, что в этом и заключается смысл человеческого существования, но на самом деле всё это не более чем попытки отвлечься от той пустоты, от царящего внутри молчания, непостижимого и вечного.

Но с каждым хотя бы раз происходит нечто, способное всколыхнуть эту пустоту, нарушить молчание, важно не пройти мимо, ведь из всей человеческой жизни оно, чудо, выбирает лишь несколько мгновений, чтобы случиться, но именно этот ничтожный отрезок времени — и есть подлинная жизнь.

Добби вела машину. Внутри неё всё молчало, и, как она ни старалась, всё равно не могла вспомнить, когда в последний раз чувствовала что-нибудь, кроме бытовых повседневных эмоций: раздражения на «шаляй-валяя», удовольствия от еды, покупок и развлечений, предвкушения выходных, отпуска или тому подобного.

По общепринятым меркам жизнь у Добби удалась. И она должна была быть счастлива. Даже очень. Престижная работа, хороший доход (Добби могла с уверенностью отнести себя к представителям среднего класса), стабильные отношения с мужчиной, машина, квартира в новом доме… Просто сказка.

Очутившись на кухне, Добби брякнула ключи на глянцевую, без пылинки, поверхность стола, рассеянно понажимала на кнопки интеллектуальной бытовой техники, которая сама готовила, стирала, убирала пол и мыла посуду, а потом устало плюхнулась в глубокое кресло с журналом — скоротать время в ожидании Клейда.

— Я ничего не чувствую, — пожаловалась она, когда он наконец пришёл и, склонившись к ней, небрежно поцеловал в макушку.

— В каком смысле? — спросил он, изображая интерес. Клейд думал в этот момент о своём, но его нельзя было винить: на работе возникли определённые трудности и, досадуя и тревожась по этому поводу, он не мог переключить мысли ни на что другое.

— Просто ничего, — ответила Добби, — вот ты сейчас поцеловал меня — и ничего, вот я сейчас обниму тебя, — она встала и, приблизившись к Клейду, прижалась к нему, — тоже ничего, как к столбу подошла или к дереву. Так быть не должно. Это не правильно. Кажется, я тебя не люблю…

— Да что с тобой сегодня, детка? — удивлённо пробормотал Клейд. — На солнце перегрелась что ли? Или гормональный перекос какой? С вами это иногда случается…

— Нет никакого перекоса. Я просто ничего не чувствую. — упрямо и сухо повторила Добби, уже зная, что разговор ни к чему не приведёт.

— А с чего ты вообще взяла, что должна чувствовать что-то особенное? Кто тебе сказал, будто любовь — это какие-то ощущения? — неожиданно строго спросил Клейд. — Да будет тебе известно, детка, любовь — это логика. Вот скажи, находишься ли ты в безопасности рядом со мной? Тебе удобно, комфортно? Тебя удовлетворяет как мы проводим вместе время? Тебе весело? Интересно? Нам хватает денег?

Добби пожала плечами. Всё вышеперечисленное её вполне устраивало. Клейд, судя по всему, подходящий партнёр для неё. Ей вполне хорошо с ним. Они ужинают по вечерам дома, рассказывая друг другу как прошёл день, или ходят куда-нибудь, в кино, в ресторан или в паб, заказывают коктейли или закуски, обсуждают культуру, политику, общих знакомых, беззлобно подшучивая над ними. У них с Клейдом сходные точки зрения по очень многим вопросам и даже совпадают вкусы в музыке и в еде, что весьма удобно в быту.