— Битье посуды уже было, — ради справедливости заметила я. — Вчера в баре.
— Твой новый дружок с легкостью возместит стоимость одного стакана, — отмахнулся шеф. — Не наша посуда, не считается.
— Тогда с сервизами стоит подождать, — произнесла как всегда невозмутимая Элеонора Адольфовна.
— Главное, чтобы без новых потрясений, — высказался Станислав Сергеевич.
— За систер сказать не могу, — усмехнулся Александр, — а за Костика я спокоен. Он изгнал своих демонов.
— У меня был отличный экзорцист, — усмехнулся шеф, и я пожала его ладонь, лежавшую на моем плече.
Это было приятно — сидеть среди них и чувствовать себя собой. Не искать правильных слов, не опасаться допустить оплошность и понимать, что я существую для этих людей, как реальная личность, а не как созданный договором фантом. И тем более было приятно, что не возникло напряжения из-за неприятных минут тревоги, которые я доставили их семейству. И если вечером Шурик, когда мы приехали домой, разговаривал со мной сухо и подчеркнуто вежливо, явно сердясь за мою выходку, то утром он вновь был приветлив. И мои извинения принял со снисходительным:
— Проехали.
От Станислава Сергеевича я ожидала хотя бы одной гневной реплики, но так и не дождалась. Если ему и хотелось что-то сказать, то он сумел подавить этот порыв, и, думается мне, его супруга была тому причиной. Сама Элеонора, улучив момент, когда мы ненадолго остались наедине, произнесла:
— Значит, всё рассказал, — я кивнула, и она продолжила: — И что скажешь обо всей этой истории?
— Что согласна с вами — мне не стоило ее знать раньше, чем он разрешил все оставшиеся вопросы. — Теперь кивнула Элеонора, принимая мои слова. — Мне жаль, что его доверие обернулось против него самого, что ему пришлось пройти через предательство любимой женщины. Но мы все совершаем ошибки, и зачастую выбираем не тех людей. Костя заплатил за свою ошибку сверх меры, но успел прозреть раньше, чем ваша дочь погубила его окончательно. Простите, я отвечаю на ваш вопрос и в отношении Алёны Станиславовны у меня добрых слов нет. Она мне неприятна. И пусть Костя тогда был юн, но ведь примчался из другой страны, чтобы спросить с обидчика ответ за честь своей девушки. Как можно было не оценить всего этого? Я не понимаю и не хочу оправдывать вашу дочь ни ее юностью, ни отсутствием жизненного опыта, ни даже простой человеческой глупостью.
— Всё верно, — невесело усмехнулась Элеонора Адольфовна. — Я не оправдываю свою дочь и никогда не оправдывала. Она знала его слабые места и играла на них, доводя до опасной черты. И все-таки иногда я думаю о причинах ее поведения и его податливости. Мне кажется, у них один и тот же корень — наше опекунство над Костей. До его появления в нашей семье Алёна получала большую часть внимания и заботы. Младший ребенок, девочка. Сама понимаешь, что мы ее баловали, особенно Слава.
А потом появился Костя с его трагедией. Мы сосредоточились на нем, а как иначе? Мы взяли на себя ответственность за сына ближайших друзей, хотели заменить ему утраченную семью. Мальчик был в тяжелом душевном состоянии, ему необходимы были наша теплота, любовь и внимание, и дочь перестала получать то, что принадлежало ей раньше в полной мере. Теперь мы, ее родители, и Саша — мы все сосредоточились на Косте. Наверное, она затаила обиду, увидела в нем виноватого, а он в глубине души понимал, что стал причиной перемен в нашей семье. Быть может, они даже когда-то говорили об этом, раз Костя так отчаянно стремился дать ей то, чего она лишилась из-за него. В любом случае, Алёна не оценила, или оценила, но иначе, чем стоило. Возможно, даже сама не понимая, что мстит. В любом случае, она застряла в образе маленькой обиженной девочки, а Костя перерос, повзрослел и выстроил свою жизнь без оглядки на прошлое. Он все-таки сумел победить один из своих главных страхов — он больше не опасается впускать в свой близкий круг кого-то кроме нас, и я искренне рада этому. Прошу лишь об одном — не используй против него ту единственную слабость, которая у него останется, наверное, до конца дней, не играй на страхе потери. Он уже не простит.
— Это я могу пообещать вам, положа руку на сердце, — улыбнулась я.
— Вот и славно, — улыбнулась в ответ Элеонора. — А если что, можешь рассчитывать на меня. Ты мне нравишься.
— Но мне кое-что непонятно, — чуть помолчав, заговорила я, и женщина вопросительно изломила бровь. — Я не знаю финансового состояния Кости, и меня это мало волнует, не подумайте, что я хочу узнать, сколько денег на его счетах. Вопрос о другом. Я услышала, что родители оставили ему наследство, часть которого он пустил в дело. Так вот, если у мальчика были деньги, почему никто из его родственников, хотя бы из корыстных побуждений, не взял его к себе? Как получилось, что имея родных, он оказался у чужих людей?
— Всё просто, — улыбнулась Элеонора. — Его родители позаботились о сыне, и опекунам запрещалось пользоваться даже малой частью его наследства. До двадцати одного года он и сам не имел доступа к счетам. При таком раскладе Костик оказывался на полном иждивении тех, кто взял бы его к себе. Желающей была только бабушка Гоши — его отца, но по закону она уже не могла стать опекуншей. Возраст. И мы решили, что ему будет с нами лучше, чем в детском доме. Вот и всё.
Если честно, после ее слов я испытала восхищение добротой, бескорыстием и отзывчивостью этих людей. Они взяли осиротевшего мальчика, совершенно чужого для них ребенка и вырастили, как родного. Заботились, защищали, вытаскивали из передряг, переживали и не сделали виноватым за беспутство избалованной обиженно девчонки, которая всего лишь перестала быть центром мироздания. И со мной возились, увидев, что я стала дорога их приемному сыну, не затаив зла за то, что привезенная актриса дула губы и вставала в позу, заведомо зная, что врет им прямо в глаза за немалые деньги. Все-таки хорошо, что Костя ничего не сказал не только о тех деньгах, которые предложил сам за работу, но тем более о тех, что я стребовала с него, сильно превысив начальную сумму. Я бы точно сгорела со стыда.
Коротко вздохнув, я вернулась в салон авто моего Каа. Мы уже ехали по улицам города, ставшего родным за три года, что я жила в нем. Костик скосил на меня глаза и спросил:
— Не передумала?
ebooksa