– Да, – отвечает она, и мне кажется, что в ее глазах блестят слезы, но вокруг такая темнота, что я уже ни в чем не уверен. – Но я не умерла.
– Я вижу. – Слова, вырывающиеся из моего рта, звучат злобно и небрежно. – Ты хотя бы была беременна?
– Значит, так тебе сказали? Что-нибудь вроде того, что я умерла во время родов? – Она качает головой. – Нет, я не была беременна. Я планировала свой побег в течение месяцев – мне нужно было исчезнуть. Я думала, что Маркус все тебе объяснит, когда ты подрастешь.
Я испускаю глухой смешок, похожий, скорее, на кашель.
– Ты верила, что
– Ты его сын, – отвечает она, нахмурившись. – Он любит тебя.
И тут все напряжение, накопившееся за последний час – за последние несколько недель… нет, за последние несколько
– У тебя есть право злиться за то, что тебе лгали, – продолжает Эвелин. – Я бы тоже злилась на твоем месте. Но, Тобиас, я была вынуждена уйти, и я знаю, что ты поймешь, почему…
Она тянется ко мне, но я хватаю ее за запястье и отталкиваю от себя.
– Не трогай меня.
– Хорошо-хорошо. – Она поднимает руки вверх и делает шаг назад. – Но ты поймешь. Ты должен…
– Я
Кажется, будто внутри нее что-то рушится. Ее руки, как две гири, опускаются вниз. Она сутулится. Даже ее лицо становится дряблым, когда она догадывается, что я не шучу. А я и вправду говорю серьезно. Я скрещиваю руки на груди и выпрямляюсь, стараясь выглядеть еще больше и жестче. Сейчас я облачен в черное, и мне гораздо легче выглядеть суровым и неприступным, чем во время Альтруизма. Тогда я носил серую потасканную одежду…. Возможно, именно
– Я… – начинает она.
– Не трать мое время. Что мы здесь делаем? – Я бросаю смятую записку на землю – клочок падает прямо между нами – и вопросительно приподнимаю бровь. – С твоей «смерти» прошло семь лет, но почему-то ты ни разу не попыталась вернуться и решилась на такой драматичный жест только сейчас. Что изменилось теперь?
Она молчит. Очевидно, что она собирается с силами.
– Мы, изгои, любим следить за происходящими событиями, – тихо произносит она. – Например, за Церемонией выбора. Мне рассказали, что ты выбрал Лихачество. Я хотела прийти сама, но мне нельзя было рисковать. Я могла наткнуться на Маркуса. Я стала… чем-то вроде лидера изгоев, поэтому мне важно не выдать себя.
Я чувствую во рту горечь.
– Ну да, – цежу я. – Какие обязательные у меня родители. Я прямо счастливчик.
– Ты стал другим. Хоть какая-то часть тебя рада видеть меня снова?