Четыре. История дивергента

– Только не те, кто страдает клаустрофобией, Трис!

– Ладно-ладно, – отвечает она и кладет мою руку к себе на грудь.

Я могу думать лишь о том, чего мне хочется в данный момент, а это вообще не имеет никакого отношения к нашему потенциальному освобождению из ящика.

– Почувствуй мое сердце. Чувствуешь? – спрашивает она.

– Да.

– Чувствуешь как ровно оно бьется?

Я улыбаюсь.

– Быстро, – возражаю я.

– Да, но ящик тут ни при чем.

Ну, разумеется.

– Вдыхай всякий раз, когда я вдыхаю. Сосредоточься на этом.

Теперь мы дышим вместе.

– Может, расскажешь мне, откуда взялся твой страх? Может, если поговорить об этом, станет легче… немного.

Мой кошмар уже бы исчез, но Трис продолжает держать меня в состоянии повышенной тревожности и не отпускает. Я с трудом пытаюсь ответить ей.

– Хм… – мямлю я и умолкаю. Просто сделай это, расскажи хоть какую-то правду. – Это страх из моего… распрекрасного детства, – начинаю я. – Точнее, из-за наказания в детстве. Крошечный чулан наверху.

Меня запирали в темноте, чтобы я обдумал содеянное. Ящик был гораздо лучше, чем другие наказания, но иногда я слишком долго просиживал там, мучаясь от нехватки свежего воздуха.

– Моя мама хранит в чулане зимнюю одежду, – говорит Трис, и это звучит глупо после моего признания, но я понимаю – она просто не знает, как меня утешить.

– Я правда не хочу об этом больше говорить, – шепчу я с придыханием.

Она молчит, явно недоумевая, что ответить. Конечно, любой, оказавшийся на ее месте, поступил бы точно так же: мои ранние переживания чересчур жалкие, чтобы их вынести… Мой пульс опять учащается.

– Ладно. Тогда… я могу поговорить. Спроси меня о чем-нибудь.