Последняя витрина, которую мы раскрыли, была подписана: Оружие странных хеттов, подземный город Каймаклы, без даты. Как ни удивительно, внутри не было ничего, кроме мертвых жуков и бабочек.
Эмма обернулась ко мне:
– Думаю, мы установили, что Бентам любитель истории. Идем дальше?
Мы, не останавливаясь, прошли через еще две комнаты, заставленные такими же зачехленными витринами, и оказались на боковой лестнице. Поднявшись на третий этаж, мы толкнули дверь и очутились в длинном коридоре с множеством других дверей. Мы зашагали по коридору, показавшемуся мне бесконечным, заглядывая в помещения, расположенные на равном удалении друг от друга. Все они были обставлены совершенно одинаково и напоминали спальню, в которую поместили меня. В каждой стояла кровать с тумбочкой и платяной шкаф. По обоям на стенах коридора извивался рисунок сплетающихся красных маков, гипнотическими волнами продолжающийся на покрывающем пол роскошном ковре у нас под ногами. Казалось, весь дом постепенно оплетают разрастающиеся лианы. Единственным, что позволяло отличить все эти комнаты друг от друга, были маленькие медные таблички на дверях. Таким образом, у каждой комнаты было собственное уникальное и весьма экзотическое название: Альпы, Гоби, Амазонка.
В коридоре было не меньше пятидесяти комнат. Дойдя до середины, мы ускорили шаг в полной уверенности, что ничего полезного для себя здесь больше не найдем. И вдруг нас накрыла волна воздуха, такого холодного, что я весь мгновенно покрылся гусиной кожей.
– Ух! – поежился я. – Это еще откуда?
– Может, кто-то не закрыл окно? – предположила Эмма.
– Но на улице не холодно, – напомнил я, и девушка пожала плечами.
Мы продолжали идти по коридору, и с каждым шагом воздух становился все более холодным. Наконец, мы повернули за угол и обнаружили, что здесь с потолка свисают сосульки, а на ковре сверкает иней. Холодом веяло из одной из комнат, и мы замерли, наблюдая за хлопьями снега, проникающими в коридор сквозь щель под дверью.
– Это очень странно, – содрогнувшись, заметил я.
– Даже по моим стандартам это очень необычно, – согласилась Эмма.
Я сделал шаг вперед, и снег заскрипел под подошвами. Сибирь, – было написано на табличке.
Я посмотрел на Эмму. Она посмотрела на меня.
– Скорее всего, тут работает гиперактивный кондиционер, – предположила она.
– Давай откроем и посмотрим, – отозвался я и потянулся к дверной ручке. Она не поворачивалась. – Заперто.
Эмма прижала ладонь к ручке, и спустя несколько секунд из нее закапала вода.
– Она просто замерзла, – пояснила она.
Повернув ручку, она толкнула дверь, приоткрывшуюся лишь на дюйм. Отвориться шире не позволял сугроб с обратной стороны. Упершись плечами, мы сосчитали до трех и дружно налегли на дверь. Она распахнулась, и нас обдало порывом арктического воздуха. Круживший в воздухе снег залепил глаза и выпорхнул в коридор.
Закрывая лица руками, мы заглянули внутрь. Спальня была обставлена так же, как и остальные, – кровать, шкаф, тумбочка, – но под глубоким снегом угадывались какие-то округлости.
– Что это? – спросил я, перекрикивая вой ветра. – Еще одна петля?