Монстры Лавкрафта

Я крепко подержал их, затем передал ей.

Она перевернула первую карту. Это была карта Вервульфа. На ней были изображены янтарно-желтые зрачки в темноте и белоснежно-алая улыбка.

В ее зеленых, похожих на изумруды, глазах я заметил смятение.

– Эта карта не из моей колоды, – произнесла женщина и перевернула следующую карту. – Что ты сделал с моими картами?

– Ничего, мадам. Я просто подержал их в руках, и все.

На следующей карте был изображен Глубоководный – зеленый, чем-то напоминающий осьминога. Когда я взглянул на карту, рты этого чудовища (если это действительно были рты, а не щупальца) начали изгибаться.

Мадам Изекиль прикрыла ее другой картой, затем еще одной и еще. Остальные оказались простыми картонками без рисунков.

– Это ты сделал? – казалось, она вот-вот заплачет.

– Нет.

– Уходи, – приказала она.

– Но…

– Уходи. – Она опустила глаза, будто стараясь убедить себя, что меня больше нет.

Я поднялся. В комнате пахло ладаном и воском. Я глянул в окно. В моем кабинете через дорогу на несколько мгновений вспыхнул свет. Двое мужчин ходили там с фонариками. Они открыли пустой шкаф, заглянули в него, а затем заняли позиции и стали ожидать меня – один на кресле, другой за дверью. Я улыбнулся сам себе. В моем офисе было уныло и негостеприимно. И даже если им хоть немного повезет, они просидят там не один час, пока наконец не поймут, что я не вернусь.

Я оставил мадам Изекиль – она переворачивала карты одну за другой и смотрела на них так пристально, будто от этого на них могли вернуться прежние изображения. Я спустился по лестнице и пошел вниз по Марш-стрит, пока не оказался у бара.

Теперь там было пусто. Бармен курил сигарету, но когда я вошел, тут же погасил ее.

– А где шахматисты?

– У них большие планы на этот вечер. Они собираются в бухту. Так, вам же «Джек Дэниэлз», верно?

– Неплохо бы.

Он налил мне виски. На стакане я увидел тот же самый отпечаток пальца, что и в прошлый раз. Я взял томик стихов Теннисона с полки над барной стойкой.

– Хорошая книга?