– Такова природа человека. Никто не может очиститься. На тебя налипает весь мир.
– Нам не обязательно его любить.
– Но вы больше не можете быть ангелами. Поэтому вам придется научиться разговаривать друг с другом.
–
Тамара не знала, она ли это сказала или Гретхен. Та, судя по ее поднятым плечам и направленному вверх взгляду, тоже этого не понимала. Звук был слабым и прерывистым.
– Я знаю, – ответил Пинки, протянув уродливую руку со своими подпиленными толстыми ногтями и выпирающими костяшками. Перепонки между его пальцев почти исчезли. Они были зеленоватые, а снизу проглядывали сосуды. Он широко их растопырил.
– Я тоже был ужасным ангелом.
Мыло, слова, грязь, кровь. Что-то снова происходило. Что-то. Тамара встала на колени рядом с Гретхен, упав на синевато-серый пол – такой гладкий, такой твердый, такой плоский. Ее стошнило. Тонкая струйка пенистой желчи сочилась между ее сжатыми зубами. Она слышала, как Гретхен завыла.
А затем кто-то появился рядом. Кто-то, кто держал ее, поглаживая ее волосы, убирая ровные пряди с глаз. Его гладкие алюминиевые опоры растопырились в обе стороны.
– Ш-ш-ш, – сказал монстр, падший ангел, ненастоящий человек. – Ш-ш-ш, – сказал он, держа ее голову, когда она снова наклонилась, и ее вырвало мылом и алкоголем на теперь уже нечистый пол. Ее желудок сжимался в судорогах. – Мы не едим мыло, – заметил он и погладил ее, пока она не перестала кашлять. – Мы не едим мыло. Глупенький ангел.
Наконец она смогла поднять голову. Желтая слюна перестала стекать из ее рта. Пинки Гилман наклонился над ней. Его шея, мягкая и нежная, находилась так близко к ее ноющим челюстям. Она подняла голову и увидела, что сестра пристально на нее смотрит.
Задержка дыхания. Быстрый кивок головы. Глухая тишина, настолько тяжелая, будто она отлетела рикошетом.
И Тамара, глядя на Гретхен, услышала ответ не потому, что поняла его, а потому, что когда-то его знала.
Уцелевшие
Фред Чаппел
1
Эхо тряслась и бормотала во сне. Вскоре она бы начала кричать, если бы Верн не подполз в темноте к ее соломенной постели и не прошептал ей на ухо:
– Ш-ш-ш, ш-ш-ш.
– Ш-ш-ш, ш-ш-ш, – ответила она, в точности копируя его шипение – так она делала всегда.
– А теперь тихо, – пробормотал он. – Не кричи.