— Вы гуляли? — спросил он.
— Ах, нет, — ответила Берта, слегка греша против истины. — Прошлась до ворот и случайно заметила вас.
— Я очень рад встрече. В последнее время вас почти не видно, мисс Берта.
— Не называйте меня «мисс Берта»! — воскликнула она. — Звучит просто ужасно!
В действительности обращение звучало еще хуже — почти по-лакейски.
— В детстве мы звали друг друга по имени, — напомнила она.
Он немного покраснел, и его застенчивость отозвалась в душе Берты радостной ноткой.
— Да, но когда вы вернулись полгода назад, то очень изменились, и я не осмеливался… Кроме того, вы сами назвали меня «мистером Крэддоком».
— Ладно, с этим покончено, — улыбнулась Берта. — Я гораздо охотней буду звать вас Эдвардом.
Она умолчала о том, что из всех христианских имен это имя казалось ей самым прекрасным, как и о том, что за последние недели мысленно повторяла его тысячу раз.
— Как в старые добрые времена, — сказал он. — Помните, как весело мы проводили время, когда вы были маленькой девочкой, еще до того, как уехали за границу с мистером Леем?
— О да! И на ту маленькую девочку вы смотрели с полным презрением, — рассмеялась Берта.
— Ну и вот, когда я впервые увидал вас после вашего возвращения — в длинном платье, с прической, — то жутко оробел, — признался он.
— Не такая уж я и страшная!
Они смотрели друг другу в глаза уже пять минут, и вдруг без всякой причины Эдвард Крэддок залился краской. Это не укрылось от Берты, и приятная дрожь короткой волной пробежала по ее телу. Она тоже вспыхнула, темные глаза засверкали ярче.
— Жаль, что мы видимся так редко, мисс Берта, — произнес Крэддок.
— Сами виноваты, любезный сэр, — ответила она. — Вступите на путь, что ведет в мой чертог, и в конце обязательно увидите дверь.
— Я побаиваюсь вашей тетушки.
С языка Берты едва не сорвалось, что трус никогда не завоюет красавицы, но из скромности молодая женщина сдержалась. Ее вдруг охватило оживление, она почувствовала себя невероятно счастливой.
— Вы очень хотите повидаться со мной? — с бьющимся сердцем спросила она.