На неведомых тропинках. Шаг в темноту

22
18
20
22
24
26
28
30

— Все? — я не смогла скрыть разочарование в голосе.

— Да, — он извиняюще улыбнулся, — следователь был недоволен, стыдил, взывал к пионерскому долгу, на отца Матвея, Гранина-старшего, все указывал, мол, имей совесть, посмотри, как плохо человеку, дык… что мне придумывать было, что ли?

— Нет, придумывать не стоит, — я отвернулась к яме.

— Дык, я так подумал, хоть и на всю жизнь запомнил, какое страшное было у него лицо. У отца, не у следователя. Я его потом поэтому и узнал. За эти годы он совсем не изменился.

— Простите, — я посмотрела на старика, — вы видели Сергея Гранина несколько лет спустя? Где?

— Дык, здесь, — он мотнул головой, — в «Итвари» то есть. Лет девять, нет восемь прошло, я в пед поступил, на заочное, а сюда помощником воспитателя устроился, Танюшку свою встретил, дык почитай здесь всю жизнь и провели.

— А Гранин что?

— Ничего, — лесник пожал плечами, — прошел мимо, меня, само собой, не узнал, а у меня духу не хватило подойти. Больше я никогда его не видел.

— Через восемь лет, — задумалась я, — в семьдесят третьем?

— Точно.

— Во что он был одет, не помните?

Старик развел руками:

— Извиняй, красавица, такое и Танюшка моя не вспомнит, а память у женки дай бог каждому.

— Олег Павлович, хотя бы попытайтесь, ведь была зима, так? Он явно не в рубашке приехал.

— Да зачем тебе это, — недоумевал лесник. — Хотя постой, ведь, правда, морозы стояли крепкие, вроде шапка-ушанка была… не завязанная, тулуп, или нет, ватник… нет, не вспомнить, извиняй.

— А на ногах? Ботинки?

— Какие ботинки, мы раньше и не знали, что за зверь такой. Дык, валенки.

Вот и все, часть головоломки встала на место. Вернее, я на это надеялась, надеялась, что не ошибаюсь.

Я подошла к краю овражка, примеряясь к спуску.

— Куда? Очумела девка. — Старик мотнул головой, растерянно наблюдая, как я неловко ставлю ноги на скользкие от влаги камни.