Юта долго смотрела на меня, прежде чем ответить.
– Достойная мать имеет много забот, – сказала она, – мне даже её жаль, я ни к чему непригодна, мужчины в доме нет, ремесло пропадает… не можем справиться.
Говоря это, она поглядела на меня и слеза тихо потекла из её глаз.
– Вот на эту беду, этот беспорядок, – добавила она, – не было иного спасения, как пожертвовать никому не нужной Ютой.
Я слушал, не понимая, она говорила дальше практически спокойно.
– Мать нужно освободить и помочь ей… вы знаете, что светится… вот панна Юта выходит замуж за простого челядника колёсного мастера, чтобы было кому вести дальше ремесло, потому что иначе мастерская пришла бы в упадок и бедная мать замучилась бы.
Правильная вещь, чтобы за столько родительских жертв ребёнок также отблагодарил послушанием.
Несомненно, что для меня в этом замужестве счастья не будет. Михалек, мой будущий, быть может, добрый парень, но неотёсанный, обтёсывать его уже не время, не поймёт он никогда Юты и Юта – его… но ремесло пойдёт дальше… колёсный мастер из него добрый и челядь удержит, и не запьёт…
Опустила глаза, вздыхая. Я, слушая эти признания, остолбенел, мне сделалось холодно, горячо, едва зажившая рана горела у меня как от железа, шумело в голове, темнело в глазах, охватывал гнев, злость и грусть.
Но какое же я имел право сказать хоть слово…
Она взглянула мне в глаза и должна была, наверное, прочитать в них всё, что я испытал, должна была понять, что мне закрывало уста.
– Ну, что же вы скажете на это? – шепнула она тихо.
– Мне ничего сказать нельзя, – сказал я тихо, – как я могу быть судьёй в этом деле или советником. Панна Юта, что я думаю, вы угадаете…
– Что хочешь, пан? Такая судьба! – отвечала она. – Не каждый может быть счастливым, но порядочным может быть каждый. Мать надо отблагодарить, это необходимо для её спокойствия. Скажу уже вам всё искренно, хотя я об этом только догадалась… мне кажется, что мама немного боится за меня… (смейтесь, пан), по вашей причине, и ускорит, может быть, женитьбу, думая, что вы мне из головы её выбьете…
Она не докончила…
Я был весь в огне.
– Мама нас подозревает, что мы любим друг друга.
– Мама угадала, – прервал я, – по крайней мере, в отношении меня, потому что…
– Тихо!! – воскликнула Юта. – О том ни слова, мы любим друг друга как брат и сестра, и так любить честно, свято, по-братски… мы можем до конца жизни, хотя я стану пани мастеровой… вы, может…
Я вскочил, как поражённый молнией.