– Мне нужно об этом донести пану воеводе? – спросил я.
– Несомненно, – сказал он, немного колеблясь, – нужно, чтобы он знал, что старания напрасны. Мы должны пытаться иначе отвернуть опасность.
– Если бы я был нужным?.. – спросил я, уходя.
– Мы дадим вам знать через воеводу… Самая нужная вещь всё-таки, – шепнул он мне, – чтобы вы имели око на расположение народа и тех, кто его подстрекает… а в случае, если бы замку и королю угрожали, могли дать знать заранее.
И с тем я ушёл уже утром и, не думая, чтобы в эту пору я мог бы достать до воеводы, вернулся домой.
Усталость, уныние, какое-то отвращение меня мучили… я хотел вырваться из этого городского хаоса на поле боя. Борясь с мыслями, я лихорадочно уснул.
Моё утомление было так велико, что не проснулся даже до полудня.
Стучали в мою дверь… я вскочил, в чём был, потому что спал одетым, и, отворив дверь, увидел перед собой самого пана воеводу, который вытирал с лица пот, взобравшись по тёмной и неудобной лестнице наверх.
Я взглянул на часы и испугался, что так было поздно, я стал объясняться…
– Да брось, – сказал он мне, – ты ничего не должен, ты вчера сделал, что мог, я был у короля… я всё знаю.
Он опустил голову и опёр её на трость – из глаз брызнули слёзы.
– Уже нечего делать… короля спасём, а там тот уже, по-видимому, от всякой опасности избавил себя.
– Кто? – воскликнул я, удивлённый.
– Ксендз примас…
– Как это? Ушёл?
– Нет – умер, – сказал Неселовский спокойно.
Не могло в моей молодой голове поместиться, чтобы человек, которого я видел вчера полным сил и здоровья, сегодня уже не жил.
Я стоял безмолвный.
– Этого не может быть, пане воевода, – воскликнул я, – я вчера ночью был у него, говорил с ним, вот, есть чётки, которые я получил от него с благословением, был вполне здоров… в сознании.
– Пойди к дворцу примаса, внизу увидишь его уже на катафалке, – ответил воевода, – нечего уже в замке делать. Что думаешь?