А вот тени, похоже, не слишком радовались, что попали сюда — наоборот, скучали. Бадминтонисты едва махали ракетками и не злились, пропустив мяч, разве что слегка огорчались. Очки тоже никто не считал: доска показывала счет прошлой или позапрошлой игры.
Большинство теней спортом вовсе не занимались, просто разговаривали или молча лежали навзничь, глядя на флуоресцентный свет. Откуда вообще взялись эти светильники? В Филлори электричества нет.
— Ребенок у тебя паспорт не спрашивал?
— Нет, даже не посмотрел на меня.
Квентин подумал, что это странно.
— Ну что, будем искать?
— Главное, не разлучаться.
Квентин принудил себя двинуться с места. Чем больше углубляться в эту толпу, тем больше риск застрять здесь навеки, что бы там ни говорила ленивица. Порой они наступали кому-то на ноги и старались, как на особенно людном пикнике, не наступать на руки. Он боялся, что живые привлекут к себе нежелательное внимание, но умершие только взглядывали на них и тут же отводили глаза. Ничего похожего на гомеровский или дантовский нижний мир, где всем до смерти охота с тобой потрепаться.
Квентин испытывал не столько страх, сколько депрессию. Как при посещении летнего лагеря, дома престарелых или чьего-то офиса: все вроде бы хорошо, но мысль, что в конце дня ты сможешь уйти домой, вызывает несказанное облегчение. Спортивное снаряжение здесь сильно поизносилось: сложенные доски для настольных игр протерлись по швам, на бадминтонных ракетках ослабли струны. Потом он увидел Чур, и это стало для него шоком.
Он мог в общем-то этого ожидать. Чур, показывавшая им дорогу к Гробнице Эмбера, в отличие от своего напарника их не бросила. При жизни он знал ее недолго, но это была точно она, с рыбьими губами и короткой лесбийской стрижкой. В последний раз, когда он ее видел, женщину молотил и одновременно поджаривал раскаленный докрасна великан. Теперь она, целехонькая, только чуть похудевшая, лениво играла в настольный теннис и если узнала Квентина, то виду не подала.
Только теперь Квентин разрешил себе задуматься о том, о чем старался не думать с самого первого упоминания о нижнем мире: нет ли здесь Элис. Одна его часть жаждала увидеть в толпе ее лицо и отдала бы за это все что угодно, другая надеялась, что ее здесь нет. Она теперь ниффин — может быть, это считается одной из форм жизни.
Потолок кое-где поддерживали металлические колонны. У одной из них, глядя в пространство, сидел Бенедикт. Перед ним был разложен пасьянс, который мог завершиться удачно, но Бенедикт не спешил класть пятерку бубен на шестерку греф.
Сейчас он больше походил на того Бенедикта, которого Квентин увидел в картографическом кабинете, чем на загорелого коммандоса с «Мунтжака». Бледный, руки тонкие, темные круги под глазами. Волосы у него отросли, и облик угрюмого юноши с холста Караваджо вернулся к нему.
— Здравствуй, Бенедикт, — сказал Квентин.
— Здравствуй, — сказала Джулия.
Взгляд Бенедикта, остановившись на Квентине, опять ушел вдаль.
— Я знаю, с собой вы меня взять не сможете, — тихо произнес он. Мертвые попусту слов не тратят.
— Не смогу, — подтвердил Квентин. — Ленивица так и сказала.
— Зачем вы тогда пришли? — В его глазах вспыхнуло обвинение. Квентин боялся увидеть рану на его шее, но ничего такого не наблюдал. Конечно, он ведь не зомби, он призрак. Вернее, тень.
— Хотел с тобой повидаться. — Квентин сел рядом и тоже прислонился к колонне, Джулия села с другой стороны. Перед ними колыхалась толпа теней.
ebooksa