Пятница, тринадцатое — несчастливый день:
Сел убогий странник облегчиться под плетень,
А хозяин огорода — он был дядька строгий —
Страннику из задницы выдернул он ноги.
Отчего над сельским шляхом пыль висит-клубится?
То со странником селяне все идут проститься.
Не пастух мирское стадо на закате гонит —
Всё селенье с плачем воем странника хоронит.
На песчаном светлом взгорке странника зарыли,
Девятисаженный крест над ним установили,
И за упокой души нищего бродяги
Все крестьяне выхлестали девять бочек браги.
С того дня пошли в селе беды и несчастья:
В сенокосную пору там всегда ненастье,
Не сбирают пчёлы мёд, не родится гречка,
У попа угнали лошадь, сдохли раки в речке…
Раз сошлися старики вечером на сходку,
Мало было праздных слов — много было водки,
И сказал один старик, пнув ногой булыжник:
— Вишь, как всем нам поднасрал нищий шаромыжник!
Призрак попугая
Баю-баю, детка, сладко засыпай,
Умер ночью в клетке белый попугай.
Был здоров и весел он ещё вчера —
Только труп холодный мы нашли с утра.
Схоронили попку утром на заре,
Вырыли могилку на крутой горе,
Надмогильный холмик спрыснули водой,
Посадили лютики и пошли домой.
…И никто спокойно с того дня не спит:
Призрак попугая по ночам кричит:
Грязно матерится и кричит «Банзай!»
Всех замучил в доме чёртов попугай!
Приходил священник, ладаном курил,
И колдун заклятья чёрные творил,
Но они бессильны были нам помочь —
Попугай является, лишь наступит ночь.
Он кричит «Полундра!», он кричит «Пиастры!»,
На садовой клумбе поломал все астры…
Спи, моя малютка, глазки закрывай —
Умер ночью в клетке белый попугай.
Курочка Ряба снесла апельсин
Мощный и яростный голос набата,
Не умолкая, плывёт над селом.
Вот собралась на майдане громада —
Все исполчились на битву со злом.
Гневно на сходе толпа бушевала,
Батюшка в страхе сховался в овин:
Курочка Ряба народ напугала —
Вместо яичка снесла апельсин.
Взялись крестьяне за косы и вилы,
К деду и бабке явились во двор:
— Ишь, расплодили нечистую силу!
Эй, старый хрен!
Выйди, есть разговор!..
Дед торопливо портки одевает,
Валенки вздел да набросил армяк.
Вышел. Народ его враз обступает.
Дед испугался, в коленках обмяк.
— Ты не трясись! Чай, не студень на блюде! —
Строго сказали ему мужики.
— Мы тебя, старого, бить-то не будем.
Нечисть разводишь? Сознайся, не лги!
Дед заблажил:
— Пожалейте хозяйку!
Родные! Век буду бога молить!
Всё, голубки, расскажу без утайки,
Точно, скажите, не будете бить?
— Да говори уж! Сказали — не будем! —
Дед просморкался и начал рассказ:
— В ночь позапрошлую, добрые люди,
Темень была — хоть ты выколи глаз.
Вышел во двор я — живот прихватило —
Помню, с крыльца кувыркнулся впотьмах…
Тотчас весь двор, будто днём, осветило,
Ярко-преярко, аж режет в глазах!
Я было думал — пожар приключился:
Господи-боже, лихая напасть!..
Глядь — а на сливу жар-птиц опустился,
Наземь спрыгнул да в курятник-то — шасть!
Я-то за ним… И во сне не приснится
То, что в курятнике я увидал:
Курочка Ряба в когтищах жар-птица,
Он её, бедную, яро топтал.
Сам небольшой — ну, чуть больше, чем кочет,
Только все перья, как пламя, горят.
Топчет — а сам, как сорока, стрекочет,
Крыльями бьёт — ажно искры летят!
Бедная Рябушка квохчет так томно,
Будто бы стонет от смертной тоски…
Что было дальше — убейте, не помню:
Грянулся в обморок я, мужики.
Порча с той ночи на нашей пеструшке:
Как потоптал её чёртов жар-птиц —
Стала нести она нам со старушкой
Пакость какую-то вместо яиц.
— Чёрт поглумился! — крестьяне решили,
Выслушав деда несвязный рассказ.
— Ты не серчай — мы напрасно грешили,
Будто у бабки твоей чёрный глаз.
Вас мы не тронем — ведь мы же не турки!
Ясно же видно — тут козни врага.
Ладно. Давай свою порчену курку,
Срубим ей бошку — и вся недолга.
Дед на колени: — Вы ж мне обещали!
Не убивайте, родные, прошу!
Мы ж ещё утром её ощипали!
Даже сварили и съели лапшу!
Ох и душевная вышла лапшица —
В жизни такой не случалось едать!
А с апельсинами чтоб не возиться —
Я их надумал хавронье отдать.
Свиньи — они ведь известно какие:
Чёрта с рогами смолотят живьём.
Осенью милости просим, родные —
Мы эту хрюшку на сало забьём.
— Старый ты хрен! — мужики рассердились. —
Чёрт тебя дёрнул народ всполошить!
Надо за это тебе, ваша милость
В задницу розгой умишка вложить!
Сказано — сделано: прутьев надрали,
Деду нагнули башку до земли.
Двадцать горячих по заднице дали
И по домам по своим разошлись.
Волкодлак
Над широкою рекою, над лесистою грядой,
В чёрном небе полуночном светит месяц молодой,
Льёт он свет и реку, на заклятый буерак…
По лесной дороге мчится чёрно-бурый волкодлак.
Жажда крови и убийства гонит хищника вперёд,
Нож не страшен волкодлаку, пуля шкуру не пробьёт,
На тропу его охоту заступить никто не рад —
Он крупней любого волка и опасней во сто крат.
Волку лютому в чащобе отдалась когда-то мать —
И родился он, способный облик волка принимать,
Вырос всем на загляденье, в удалого молодца,
Но наследовал свирепость кровожадного отца,
И, неузнанный друзьями, для врагов неуязвим,
Рыщет тёмными ночами, древней яростью гоним.
Морду вскидывает к небу и поёт во тьме ночной —
Хищник лютый и коварный с человеческой душой.
Заговор на месть
Над землёю тишина,
Светит полная луна,
Чётко тени чёрные лежат.
Стану, не перекрестясь,
Пойду, не благословясь,
В злые земли, прямо на закат.
Не наторенной тропой,
А крысиною норой —
В земли, где чудовища живут,
Где, летя на злых ветрах,
Наводя на смертных страх
Навьи песни дикие поют.
Перекрёсток трёх дорог —
То невидимый порог,
Тут сошлись границы трёх миров.
Расступись, сыра земля!
Заклинаю короля
Воеводу рати мертвецов!
Бейся, жертвенный петух,
Приходи, Великий Дух —
Я тебя зову, служитель твой!
Лейся, жертвенная кровь,
Воздвигайся, тьмы покров
Над моею буйной головой!
Чернобоже Господин,
Ты высок и ты един,
Господарь полуночных Богов!
Не прошу я серебра,
Ни богатства, ни добра —
Дай мне меч заклятый на врагов!
Ходят тучи в небесах,
Собирается гроза —
Пусть же меч, как молния, разит!
Как скошённая трава,
Как опавшая листва,
Пусть мой враг поверженный лежит!
На горе зажженный крест
Озарит святую месть
И земля впитает вражью кровь.
Их судьба — могильный тлен:
Забирай их души в плен,
А с меня довольно черепов!
Север, Юг, Восход, Закат,
Не оглядывай назад,
Заклинаю чёрный ураган,
А слова мои — замок,
Ворон ключик уволок,
И закинул в море-океан.
Барышня и вурдалак
«Что стоишь, как неродная? Дай до дома провожу!
Я чудес тебе немало по дороге покажу.
Мы пройдём лесной тропинкой — тут короче и быстрей.
Слышишь, как в кустах лещины трель рассыпал соловей,
А ему из-за оврага вторит яростно другой…
Над лощиною туман стоит жемчужной пеленой…
Серебристым лунным светом до корней пронизан, лес,
Замерев, стоит недвижно в ожидании чудес.
Отчего ж ты загрустила, моя зоренька-заря?»
— На душе моей тревожно — пёс мой чует упыря:
На загривке шерсть топорщит, зубы скалит и рычит,
На тебя он почему-то не по-доброму глядит.
«Твой суровый волкодав, похоже, трусит темноты…
Чуешь, зоренька, как пахнут эти дивные цветы?
То не ландыш и не лютик — то русалочья трава:
Как понюхаешь её — так закружится голова,
И услышишь песни духов, шёпот Матери-Земли,
В синем небе ты увидишь колдовские корабли,
Шорох времени услышишь… впрочем, что нам до того?
Хороша ты в этом платье — краше будешь без него!»
— Ишь ты, шустрый! Обойдёшься! Ну-ка, руки убери!
Собиралась я с тобою прогуляться до зари,
Но теперь мне неохота, я пойду к себе домой,
Распрощаемся, пожалуй, не ходи, дружок, за мной!
«Не сердись, моя богиня — иль не ведаешь сама,
Что своею красотою ты свела меня с ума?
И, клянусь, моей ты будешь в зачарованном лесу:
Мы нырнём на дно тумана, выпьем сладкую росу,
Гамаюн, ночная птица, чей стремителен полёт,
Над любовным ложем песню величальную споёт!»
— Ты слова плетёшь красиво, соблазнительно поёшь,
Но, послушай, я не дура, и меня не проведёшь:
Твои пальцы холодны, как родниковая вода,
И не ври, что от волненья — не поверю никогда.
Всё отбрасывает тени — от тебя же тени нет —
Ты, как призрак бестелесный, пропускаешь лунный свет,
И глаза твои сияют, точно адские огни…
Пёс мохнатый, страж мой верный — защити, оборони!
«Нападай, косматый, смело! Мы посмотрим, чья возьмёт!
Кто хребет врагу сломает — тот красотку уведёт!
Мы — Ночные, в наших жилах кровь холодная течёт,
Но в руках такая сила, что гранит, как тесто, мнёт.
Мы в могилах днём таимся от Небесного Огня,
Но в ночном единоборстве никому не взять меня!»
— Бедный пёс мой! Ты, ублюдок! Ты хребет ему сломал!
«Не сердись, моя богиня — на меня он сам напал,
Но скажи одно лишь слово — и его я воскрешу,
И тебя о поцелуе на коленях попрошу.
Я свою живую душу отдаю тебе во власть —
Так смени же гнев на милость, дай к устам твоим припасть!
Поцелуй вампира сладок, он чарует и манит,
Убивает без пощады и бессмертие дарит.
Мир Дневной забудь навеки — он твоих не стоит слёз,
В мир Ночной тебя зову я — в мир кроваво-чёрных грёз,
Из залитой жарким светом, но безжизненной страны —
В мир жемчужного тумана и танцующей луны.
Приведу тебя на берег той Смородины- реки,
Где роятся, точно пчёлы, колдовские огоньки,
И на поле, где сияют ядовитые цветы,
Повенчаемся с тобою, королева темноты!»
Приложение
В дизайне обложки использована работа Марины Щанкиной http://shchankinamarina.com/
Автор иллюстраций к рассказам — Владимир Бутков
http://vk.com/id15377416